Последний поворот на Бруклин

Книга шикарная, перечитывать буду ее однозначно и вероятнее всего не один раз. Очень красочно и ЖИЗНЕННО описана повседневная жизнь «низов». В этой книге есть всё. Секс, насилие, наркотики. Самое главное люди. Рекомендую всем.

Впервые эту книгу я прочитал еще в первом бумажном издании в начале двухтысячных, тогда она произвела сильнейшее впечатление. С одной стороны это довольно жесткое описание нью-йоркского дна, но описано оно с той толерантностью, которая еще не была свойственна для современников Сэлби времен написания и издания книги. Дно показано так естественно, даже буднично, что примиряет читателя с теми событиями, которые проходят перед его глазами.

Думаю, что вся критико-рецензионная работа в отношении этой книги может свестись просто к попытке определить, является ли эта книга литературой вообще. Понятно, что все сомнения по этому поводу происходят от внешней, литературной основы романа, от того авторского стиля, которым она изложена, от того словарного многообразного однообразия, которым изъяснятся друг с другом и вообще (т. е. даже мысленно) практически все персонажи и герои «Последнего поворота...». Т.е. нужно попробовать разобраться в соотношении формы и содержания и понять, зачем, почему и для чего автор избрал именно этот формат? Потому что одно дело, если за всеми этими матерно-неформатными словами и выражениями, из которых в основном и состоит эта книга, скрывается какая-то вполне определённая цель, которую ставил перед собой автор для того, чтобы решить какую-то вполне определённую задачу. И совсем другая история, если все эти словесно-поведенческие мерзости собраны в одну кучу просто так — либо для экстравагантного выпендрёжа, либо в силу неумения и неспособности мыслить и выражаться иначе (напомним, что это авторский дебют и всякое может быть), либо из простого литературного хулиганства…

Однако для начала всё-таки следует сказать о том, с какими чувствами и с каким отношением к читаемому столкнулся ваш покорный слуга в процессе перелистывания страниц и пробегания глазами буковок и словцов. Думаю, что вряд ли найдётся тот, кто получит какое-то особое удовольствие при чтении такого рода картин жизни — бессмысленные жестокие кровавые драки и избиения без повода, грабежи и разбои, секс продажный и секс просто так, секс групповой и массовое изнасилование, секс однополый и всякий прочий другой — но в любом случае секс не как выражение любви двух людей друг к другу, а просто как удовлетворение своей собственной прихотливой похоти — просто потому, что что-то у кого-то стоит и что-то у кого-то чешется. Насилие и секс, секс и насилие — и больше ничего.

И понятно, что все эти грязные по форме и по сути бытовые описания никакого удовольствия не доставляли. Однако постепенно по мере чтения, у читающего эту книгу (это я сейчас только о себе) складывалось ощущение безрадостной бессмысленной и мрачной картины жизни целого поколения в одном из рабочих районов города Нью-Йорк. Понятно, что автор совершенно намеренно сгущает краски и концентрирует в одном месте и времени все известные ему реальные случаи подобного рода (о реальности всех описываемых в книге происшествий говорит и сам автор в статье-послесловии). И понятно, для чего он это делает — чтобы громким отчётливым голосом рассказать всем людям своего времени о том, что именно с ними реально происходит здесь и сейчас, чтобы без прикрас и умалчиваний показать всем им все реалии их жизни, чтобы заставить их хоть на минуту усомниться в себе самих и дать им возможность «увидеть» в описываемых персонажах и героях самих себя — сутенёров и проституток, воров и грабителей, хулиганов и прожигателей жизни, педерастов и лесбиянок, шлюх и козлов по жизни. Чтобы попытаться хоть как-то воздействовать на эту жизнь и хоть чуть-чуть изменить её к лучшему.

Вот как-то так понял я эту книгу и замысел автора. Может быть я и ошибся при этом.

Для желающих прочесть что-то такое, что останется с вами надолго, сообщаю: ЭТО - самое оно. Эту книгу придется не просто прочесть, ее придется "нести на своих плечах" какое-то время... Пожалуй, следует предупредить - хоть яркий и образный стиль изложения у автора, но он - далеко не из легких, полностью отсутствуют диалоги в их привычном виде, в предложениях, длящихся порой больше страницы, нет знаков препинания, довольно много ненормативной лексики... И тем не менее - затягивает... Очень жесткое и жестокое произведение о жизни "на дне" американского (а если задуматься - почему только американского, и нашего, и любого другого) социума. Мир без любви. Мир, где человека волнуют лишь удовлетворение животных инстинктов. Мир, где правит агрессия, похоть и инстинкт выживания. И если задуматься - со времени написания книги не так уж много и изменилось... Этот мир и сейчас существует - совсем рядом, на соседней улице, в соседнем доме, за стеной вашей квартиры... Особо хочется отметить последнюю главу, в авторском исполнении она называется "Соперничество", но на самом деле - это своего рода "контрольный в голову", если все предшествующее в книге способно причинить боль, то эта глава - добивает уже наверняка. Чего стоит одно только разочарование женщин, лишенных быстрым приездом полиции шоу с младенцем на карнизе... Рекомендуется к прочтению "гламурной" молодежи, для открытия факта "и там тоже живут люди..." Хотя особо впечатлительным, бегущим от реалий, склонным к депрессиям и не переносящим ненормативную лексику читателям книгу не советую. В целом - сильнейшее произведение, это - не эпатаж, не кривляние, не злоупотребление шокирующими деталями заискивающего перед рыночной конъюнктурой писателя, не стремление к популизму посредством дешевых запугиваний... Это - обыкновенная повседневная жизнь, иногда - нет ничего страшнее ее безысходности... Это - обыкновенный человек, иногда - нет никого безжалостнее этого зверя...

Я понял, что настанет день, и я умру. А перед тем, как мне умереть, произойдут две вещи: Первое – я пожалею обо всей свой жизни. Второе – мне захочется пережить всю жизнь заново, и после этого я умру.

Бруклин. 60-ые годы двадцатого века. Рабочий квартал Нью-Йорка, в котором страшно выходить на улицы. Здесь гопники могут в два счёта обчистить карманы и за два жалких доллара превратить человека в калеку, здесь младенцев за ненадобностью сжигают в мусоросжигателях, устраивают забастовки, снимают трансвеститов, глушат сознание наркотой и алкоголем. Здесь нет ничего, за что бы стоило держаться, а у людей уже давно стёрлись рамки между "хорошо" и "плохо".

Селби – автор нашумевшего романа "Реквием по мечте", в котором, как известно, все мечты и надежды героев превращаются в прах, находят пристанища в тюрьмах и психиатрических клиниках. В "Последнем повороте на Бруклин" Селби всё также пишет о полнейшей безнадёге, о жуткой атмосфере, которая царила в Бруклине. Стиль Селби сложно не узнать, здесь всё также нет диалогов или какого бы то ни было разделения фраз. Кто и что сказал вам придётся понимать по интонации и лексикону. Но такой текст, идущий сплошной стеной, вскоре перестаёт быть проблемой. Ты начинаешь не видеть, а буквально слышать эти выкрики и бесконечные ссоры.

...любовь в моих книгах, наверное, трудно отыскать. То есть, согласно тому, как люди определяют любовь. Мы же не о романтической любви говорим. Мы говорим об исступлении, о творении. И – о невообразимой боли.

Эта книга – поток сознания. Жуткие фотографии тех мест и того времени. Эти рассказы/повести в романе будет связывать лишь место действия и несколько героев. Селби не стеснялся описывать жуткую правду в том виде, в котором он её видел каждый день. И для того времени, когда была выпущена книга – это было действительно смело и откровенно. Сейчас мир стал другим, но некоторые вещи всё ещё остаются неизменными – и ужасы этой жизни можно теперь спокойно увидеть в новостях, спокойно попивая свой кофе.

В книге ужасаешься больше не тому, что происходит, а тому, как к этому относятся герои. Они могут всадить нож в ногу своей "девушки", проследить, чтобы она не вызвала скорую, и пойти пить пиво; могут отпинать мимо проходившего солдата до того, что он больше не сможет ходить, и пойти встречаться с друзьями; а могут, увидев маленького ребёнка на карнизе многоэтажки, не бежать в полицию и звать на помощь, а смотреть представление, выжидая, когда же он наконец упадёт. У героев Селби нет никаких моральных норм, но страшно становится тогда, когда понимаешь, что это не просто персонажи – а живые люди.

Люди высунули головы из окон, и детям было сказано, что, если они не перестанут безобразничать, им надают поджопников, потом в них швырнули пакет с мусором и пустую бутылку, а дети рассмеялись, велели жильцам засунуть всё это себе в жопу и убежали на детскую площадку.

Второстепенные герои в книге Селби – гопники, проститутки, трансы, хулиганы и воры, проходящие через все повести, в конце концов вырастают и обзаводятся собственными семьями. И последняя глава, которую критики в своё время разнесли в пух и прах, как нельзя точно показывает, к чему приводит их семейная жизнь. Выброшенные на свалку дети, постоянная ругань между собой, драка за детей, сплетни на лавочке о соседях и искалеченные судьбы – всё это становится основой жизни таких людей. Вырасти-то они выросли, а хотя бы попытаться что-то исправить в своей жизни – забыли.

Если вы очень впечатлительный человек, то не советую читать эту книгу. Настроение она вам точно испортит. Испортит не расчленёнными телами или реками крови, а человеческой жестокостью, отсутствием даже намёка на любовь или надежду. Страшно станет от осознания того, что всё это реально. Реально было тогда, и реально сейчас. Просто мы к этому стали более спокойнее и терпимее относиться.

Я никогда не знаю, что, к чертовой матери, буду делать дальше. Наверное, этого никто не знает, наверное, мы просто обманываем себя, когда думаем, что знаем.