Кому сказать спасибо?

 

Привезли бойцам подарки

После боя одного.

Получил боец посылку

И не знает от кого.

 

 

Шерстяные рукавицы,

Чтоб не страшен был мороз,

Чтоб с друзьями поделиться —

Пара пачек папирос.

 

 

Закурил боец из пачки,

Дал соседям закурить.

Ну, кому сказать спасибо?

Ну, кого благодарить?

 

 

Ну, кому хоть в пару строчек

Боевой послать привет?

Развернул боец платочек,

Увидал ее портрет.

 

 

Фотография цветная —

Русый локон и берет.

И зовут ее Марусей,

Двадцати, не больше, лет.

 

 

Эта девушка Маруся

Шла к почтовому крыльцу

И посылку отправляла

Неизвестному бойцу.

 

 

Все соседи по окопу

Посмотрели на портрет:

«Напиши ты ей спасибо

И от нас пошли привет!»

 

 

Подтолкнул сосед соседа,

А боец сказал друзьям:

«Победим, в Рязань заеду —

Самолично передам».

 

1942

Под Москвой

 

У Фрица – папа офицер,

Он воевал в СССР,

Он в наших селах избы жег

И все, что взять с собой не мог.

Он вешал на столбах людей,

Он грабил взрослых и детей,

И тех, кто гол, и тех, кто бос,

Гнал без пощады на мороз.

 

 

Он шел к Москве, бандит и вор,

Фашист, убийца, мародер.

 

 

У Вани – папа под Москвой,

Красноармеец рядовой.

Он был колхозным кузнецом,

Пришла война – он стал бойцом.

Он взял винтовку-автомат,

Противогаз и пять гранат,

Пошел на фронт врага встречать,

Москву родную защищать.

 

 

Мою Москву, твою Москву,

Где ты живешь, где я живу!

 

 

В наш русский подмосковный лес

Фашистский батальон залез.

Крепчал, трещал, скрипел мороз

И разбирал врагов до слез.

Чихая, кашляя, ворча,

Ползла по лесу саранча.

А Фрицин папа впереди

Брел с дамской муфтой на груди.

 

 

Он был бы рад уткнуться в снег

И в том снегу заснуть навек.

 

 

Но взять Москву – гласил приказ,

Назначил Гитлер день и час

И точный список площадей,

Где вешать наших москвичей.

Но вшивый и голодный сброд

Не мог продвинуться вперед!

 

 

Стоял у городских ворот

Советский боевой народ!

 

 

И Фрицин папа сдался в плен,

Не увидав кремлевских стен.

Была Москва недалеко,

Но взять Москву не так легко,

Когда стоят и мой, и твой,

И Ванин папа под Москвой!

 

1942

Фотография

 

В бумажнике фашистского солдата,

Насильника, бандита, подлеца,

Ее нашли.

Перед расстрелом сняты

Два наших русских раненых бойца.

 

 

Минуту смерти гордо презирая,

Они, непобежденные, стоят

На фоне подожженного сарая

Спиной к огню, лицом на аппарат.

 

 

А возле них, нацелив автоматы,

Убийство в развлеченье превратив,

Позируют фашистские солдаты,

Стараясь не уйти за объектив.

 

 

Рука фотолюбителя-убийцы

Не дрогнула, запечатлев момент,

И фотография легла в бумажник фрица,

И снимок превратился в документ.

 

 

Возьми его и рассмотри поближе!

Он снят бездушным и тупым врагом,

Снимавшим так в Варшаве, и в Париже,

И в Таганроге нашем дорогом.

 

 

Для освещенья поджигая хаты,

Задерживая казнь на пять минут,

Своим немецким фотоаппаратом

Он с разных точек щелкал там и тут.

 

 

Когда-нибудь в музее преступлений,

В отделе гитлеризма, под стеклом,

Экскурсовод, не в силах скрыть волненья,

Покажет нам объемистый альбом.

 

 

И мы увидим на одной странице,

Поблекшую от времени слегка,

Ту фотографию, что мы нашли у фрица —

Фельдфебеля германского полка.

 

1942

Казнь

 

Уже – конец.

Уже – петля на шее.

Толпятся палачи, с убийством торопясь.

Но на мгновенье замерли злодеи,

Когда веревка вдруг оборвалась…

 

 

И партизан, под виселицей стоя,

Сказал с усмешкой в свой последний час:

– Как и веревка, все у вас гнилое!

Захватчики!

Я презираю вас!..

 

1942

Пусть не дрогнет твоя рука!

 

Рвется гитлеровец на Дон,

Хочет он опрокинуть нас,

Хочет выйти на Волгу он

И на солнечный наш Кавказ.

 

 

Ты коли его наповал,

Ты гранатой его взрывай,

Ты минируй под ним подвал,

Как увидишь его – стреляй.

 

 

И в землянках, и в блиндажах

У дверей его смертью стань,

Ты топи его на морях,

Ты бомби его и тарань.

 

 

Чтоб ему над тобой не быть,

Ты ему беспощадно мсти,

Все, чем можно его убить,

Ты в оружие обрати!

 

 

Если нет у тебя клинка,

Значит, есть у тебя топор.

Пусть не дрогнет твоя рука,

Совершая над ним приговор.

 

 

Если был в руках молоток,

Ты ударь его молотком,

Если был под рукой кипяток,

Обвари его кипятком.

 

 

Если нет у тебя ничего,

Что на ворога можно поднять,

Ты руками схвати его,

Чтобы насмерть его обнять.

 

 

Не жалей его, не жалей,

Он сестер твоих не жалел,

Он стрелял и в моих детей,

И в твоих, и в кого хотел.

 

 

Не щади его, не щади —

Он твоих друзей не щадил,

Он им звезды жег на груди

И на виселицы водил.

 

 

Если дашь ты ему в свой дом

Хоть одною вступить ногой —

Он хозяином будет в нем

Ты же будешь его слугой.

 

 

Если пустишь его в свой край —

Снимет все с твоего плеча,

Заберет себе твой урожай

И сожрет его, как саранча.

 

 

Истребляй же его в бою,

В небе, на море, на земле,

В партизанском своем краю,

В оккупированном селе.

 

 

Враг хитер – будь еще хитрей,

Ты научен уже войной.

Враг силен, только ты сильней —

Ты стоишь на земле родной!

 

1942