Утро выдалось пасмурное. Моросил мелкий дождь, который не был совсем противным только потому, что на дворе уже стояла по-летнему теплая погода. Приятного, конечно, мало, но терпеть можно.
Вообще-то я люблю дождь, но не такой, а задорный летний ливень, под шум которого так и хочется закричать «А-а-а!» и броситься кружиться босиком по лужам. А вот эту, будто из пульверизатора разбрызганную пакость, и дождем-то назвать сложно. Так, мелкое недоразумение, от которого проблем больше, чем радости. Вот и бумаги, по неосторожности вынутые из сумки (проверить, все ли на месте), уже покрылись маленькими темными точками.
«Вот недотепа! Надо было хотя бы куда-то под крышу зайти, раз уж я файликами пользоваться так и не научилась. Бумаги-то важные!» – запоздало подумала я, пытаясь теперь затолкать их обратно в сумку, чтобы они не промокли еще больше. На ходу поместить их строго между книгой и другой папкой, чтобы они вдобавок еще и не помялись, упорно не получалось, а падающая с неба морось начинала казаться уже достаточно гадкой для того, чтобы прийти к пониманию, почему большинство моих знакомых так не любят питерскую погоду.
Увлеченная этим процессом и, разумеется, не смотрящая себе под ноги, я споткнулась обо что-то (а как чуть позже выяснилось – об кого-то) и полетела на асфальт, а заверенные копии документов, доверенность и банковские выписки, выскользнув, разлетелись еще дальше впереди по мокрой дороге.
– Ну, прекрасно! – зло прошептала я и обернулась.
Эх, зря я это сделала!.. Может, если бы я сначала собрала злосчастные бумаги, их еще можно было бы спасти. Впрочем… Боюсь, какие-то бумаги уже не спасли бы меня от нависших над моей жизнью перемен.
Парень с черными, спускавшимися до середины шеи волосами в темно-серой, почти черной куртке и таких же брюках неподвижно лежал прямо поперек тротуара, и в его широко распахнутых серых глазах отражалось небо.
«Красивый парень», – мелькнула мысль.
Напрочь забыв о бумагах, я кинулась к нему, надеясь, что эти глаза, открытые и не моргающие под мелкими каплями, не признак худшего.
– Эй! Ты жив? – спросила я, принимаясь тормошить парня. – Ну же! Приди в себя! Пожалуйста!
Волшебное слово, что ни говори. Парень вдруг слабо вздрогнул и медленно повернул голову в мою сторону.
«Далеко же ты был», – отчего-то подумала я.
Сознание постепенно возвращалось к нему, и глаза начинали обретать осмысленное выражение.
– Привет, – выдохнула я, улыбнувшись. – Встать сможешь?
Парень неопределенно пожал плечами и сел.
– Думаю, да. А ты кто?
Я ухмыльнулась. Забавный вопрос.
– Ну уж точно не ангел небесный! Так что с возвращением тебя! Ты уж больше так не падай, а то смотреть страшно.
Парень выглядел растерянным.
– Ты поможешь мне?
Наивная! Полагая, что он просит помочь ему встать, я с легкостью согласилась.
– Конечно! – бодро заявила я и подала руку. О которую он, стоит признать, все же оперся.
– Я… Э-э-э… Эдуард. А как твое имя?
– Эдуард это Эдик значит, да? Я Таня.
Глаза у парня удивленно округлились, но комментариев не последовало.
– Мне нужно убежище, Таня, – сказал Эдик, помедлив. И сделал он это с таким выражением лица, что варианта было только два. Или он сбежал из психушки и искренне верит в то, что говорит, или все сказанное серьезно и речь не о несуществующей угрозе, а о вполне реальной. Второй вариант мне нравился куда меньше.
На пару мгновений я впала в ступор. Мне не единожды доводилось помогать людям, причем в самых разнообразных ситуациях. С многими вопросами я сталкивалась по работе – в конце концов благотворительные фонды и общественные организации тем и занимаются, что помогают людям, а я работаю с этими самыми фондами и организациями. С кем-то, бывало, просто сводила судьба. Но чтобы так! Буквально споткнуться о человека, который просит не чего-нибудь, а убежища? И ведь без лишних слов ясно, что речь не о простом жилище. У парня, очевидно, проблемы. Может, все-таки с головой? Эх, жаль, чутье не обманешь…
– Тебя преследуют? – предположила я.
Парень утвердительно кивнул. Немногословен, но уже что-то. Продолжим…
– И они знают, где ты можешь находиться? Следят? Нападают? Что? – у меня от собственных вопросов волосы на голове зашевелились. Что я несу?!
– Нет, прямо сейчас мое точное местоположение им неизвестно, но вполне возможно, станет. След не затереть, – как ни в чем не бывало ответил парень, и от манеры его изложения меня пробрала дрожь. Говорил он совершенно серьезно!
– И что же делать?
«Кажется, я схожу с ума, еще немного и домой к себе его поведу!»
– Если много перемещаться, лучше меняя способы передвижения, петляя, быстро вычислить меня не смогут. Сутки-двое продержаться точно можно, а дольше, я надеюсь, и не понадобится, – уныло и как-то обреченно заключил он.
– Полагаю, сейчас тебе пойти некуда и закадычных друзей в Питере у тебя нет?
Парень смотрел некоторое время явно непонимающе, а потом все же кивнул.
«И во что я ввязываюсь?»
– Ладно, пошли, – сказала я и собрала превратившиеся в негодный мусор бумаги.
«Интересно, их в таком виде хотя бы в переработку возьмут? – вяло подумала я и свернула в переулок. – Если мне не изменяет память, на соседней улице есть приличное недорогое кафе. А дела придется отложить до завтра. Точнее, уже до понедельника».
Эдик неспешно плелся сзади, да еще и таращился по сторонам так, что, в конце концов, мне пришлось взять его за руку и буквально тащить. Это несколько утомляло, к тому же мерзкий дождь продолжал крапать, порядком надоев.
– Заходи, – попросила я нетерпеливо, когда он заартачился перед входной дверью в кафе.
– Ты здесь живешь?
Я приподняла брови.
– Нет, это кафе, здесь можно немного отдохнуть и перекусить.
Эдик наконец зашел внутрь, а я, выбрав нам столик подальше от вдоха, отошла сделать заказ.
«Очень странный парень, – размышляла я на ходу. – И глазищи эти, по-детски наивные и доверчивые, темные волосы, как бы небрежно, но при этом весьма эффектно окаймляющие лицо… Симпатичный, но очень уж чудной».
В кафе мы просидели минут сорок, но вытрясти хоть какие-нибудь подробности происходящего с ним мне не удалось. «Я не могу тебе сказать» и «Я не могу пока сказать больше» были его единственными ответами.
И что прикажете с ним делать? Помоги, говорит, так, сам не знаю как. И убежище предоставь, да на колесиках, чтобы передвигалось постоянно. К вертолетчику какому-нибудь лучше бы обратился, что ли. Хотя психов вроде меня (как выяснилось – психов, кто бы стал, будучи в твердом рассудке, в такое влезать?) в вертолетчики, пожалуй, не берут.
Мы вышли из кафе и пошли в сторону метро. Что делать с парнем и куда его девать, я, по правде, так и не решила, просто по инерции двигалась привычным путем. Потом резко стало неуютно и начало казаться, что кто-то смотрит мне в спину. Но сколько ни оборачивалась, так никого и не увидела. Эдик сутулил плечи и, нахохлившись, молча шел рядом, а потом вдруг остановился, высоко поднял голову и потянул носом, будто принюхиваясь.
– Они меня нашли, – наконец выдал он.
– Что?! Ты же сказал, сутки-двое, – припомнила я.
– Похоже, я ошибся. Они уже вычислили не только город, но и место. Они почти здесь.
Он произнес это, а я вдруг увидела нечто неподдающееся никакому объяснению. Прямо посреди немноголюдной сейчас улицы, в воздухе набухал большой шар наподобие шаровой молнии. Цвета стали он шипел и прорезался ветвистыми молниями.
– Что за?!. Бежим! – скомандовала я и, схватив Эдика за руку, побежала к метро.
– Перемещаться, говоришь? Сделаем две пересадки, – и, не обращая внимания на его ошалевшее лицо, бросила в отверстие турникета давно валяющийся без дела жетон и подтолкнула его вперед.
– Теперь бегом вниз по эскалатору.
Пару раз оглянувшись и убедившись, что Эдик справляется с поставленной задачей, я понеслась быстрее. Мы успели запрыгнуть в закрывающиеся двери отъезжающего поезда, и теперь я судорожно пыталась прикинуть, куда можно податься так, чтобы долго не возиться с билетами, да еще и…
– Документов у тебя, вероятно, нет? – скорее подумала вслух, чем спросила.
Эдик посмотрел озадаченно, но потом неожиданно похлопал себя по карманам и извлек из куртки потрепанный паспорт и стопку немаленьких купюр.
– Хм…
Пришел мой черед удивляться, я-то почему-то решила, что он совсем не от мира сего. Поскорее запихав деньги обратно Эду в карман (все-таки подземка не самое безопасное место), я открыла паспорт.
«Самсонов Эдуард Александрович. Любопытно. Город рождения: Санкт-Петербург. Что-то не похоже… Дата 17 мая 1996 г. Еще любопытнее».
– У тебя сегодня день рождения?
– Что?.. Нет.
– А вот тут написано, что сегодня, – заметила я и вопросительно на него посмотрела.
Эдик же неожиданно ухмыльнулся, и на лице его впервые отразилось подобие улыбки. Весьма очаровательной, надо сказать, улыбки.
Я на мгновение зависла, а потом тряхнула головой, отгоняя наваждение. Не похоже на меня такое поведение! Не то чтобы парни совсем меня не интересовали, но внешность – последнее, на что я обращаю внимание! Точнее не так: смазливая внешность – первое, из-за чего я начинаю относиться к парню предвзято и недоверчиво. После пары случаев, когда симпатичные ребята оказывались порядочными негодяями, напороться на еще одного такого очень не хотелось.
«Ладно, потом разберемся, – решила я. – Сейчас есть проблемы поважнее».
– Выходим, – скомандовала я. – Здесь сделаем пересадку. Не отставай!
Пока шли, я опять про себя рассуждала.
«Может, он вырос в какой-нибудь глухой деревне, а в городе вообще оказался впервые? Вон как таращится. Ну а рожать, например, ездили в город. Или проездом были, а роды раньше начались? Вот и запись о месте рождения. Эх, надо было страничку прописки посмотреть!»
Когда вышли из метро, дождь уже прекратился, а может его и не было в этой части города? Во всяком случае, асфальт под теплым солнышком успел основательно просохнуть. Хорошо было бы для пущей запутанности «следа» сесть еще и в автобус и проехать одну остановку, но тот успел уйти буквально из-под носа. Я решила, что ждать еще пятнадцать минут следующего, когда дойти можно за десять, смысла не имеет никакого даже с учетом пресловутого «следа», и повела Эдика за собой.
Небольшая однушка, доставшаяся мне в наследство от любимой бабушки, которая получив долгожданный ордер на причитающуюся квартиру, так и не успела в ней толком пожить, встретила меня спокойным безмолвием и кружащимися в солнечном свете пылинками.
Времени терять даром не стала и начала быстро собирать рюкзак. Только самое необходимое: документы, деньги, нетбук, зарядное, и от телефона тоже, смена белья, кофта и еще одна теплая, бутылка воды в боковую сеточку, немного еды с полок – пожевать в дороге. Пожалуй, все.
А теперь решить с билетами. Для начала попытаем счастье с самолетом.
«Я схожу с ума», – не в первый уже раз подумала я, набирая мамин номер.
– Мам, привет! – как можно более бодро и непринужденно. – Мне надо срочно, очень срочно вылететь в Сочи! Два билета, – я покосилась на Эдика. – Любых. Нет, только туда. Хорошо, спасибо, жду!
– Мама работает в турагентстве, а я до сих пор не обзавелась Визой, чтобы покупать через интернет самой, – пояснила я, нажав на отбой. – Если найдет билеты – полетим самолетом. Его, полагаю, сложнее отследить?
«Господи, что же я такое делаю? Может, шизофрения все-таки заразна?»
Эдик не успел ничего сказать, так и стоял, с полным непониманием уставившись на меня, а телефон уже зазвонил. Мама как всегда оперативна.
– Отлично! – просияла я, протягивая руку к Эдику и шепотом прося дать паспорт. Не сразу, но он понял, что от него требуется и протянул документ, данные которого я тут же маме и задиктовала. – А… да, хорошо, пока, мы мигом!
– Так, теперь быстро заскочим к маме, отдать дубликат ключей, я как раз его недавно сделала. Она каждый раз переживает за эту растительность, – пояснила я, показывая на подаренные и теперь бережно опекаемые мамой нефролепис, фаленопсис и еще какой-то «-сис». – И в аэропорт. Вылет через четыре часа, впритык, но успеть можно. Паспорт не потеряй, – добавила я, радостно улыбаясь и протягивая ему документ обратно. Эйфория приключения начала меня затягивать. Люблю динамику бытия!
Эдик же напротив вообще как будто отрешился от реальности, покорно последовал за мной из квартиры, так ничего и не сказав, и даже не поинтересовался, зачем я так настойчиво трезвоню в соседнюю.
Наконец-то дверь отворилась, и заспанная лохматая физиономия поинтересовалась:
– Чего тебе? Пожар?
– Вадик, спасай! Вопрос жизни и смерти! – я глянула на Эдика и подумала, что может статься, так оно и есть. – Нам позарез нужно в аэропорт. Я заплачу. Хорошо заплачу. Вадичка, выручай!
– Вот блин, Танька, хоть бы раз так просто, по-добрососедски, что ли, зашла, – изрек Вадик нарочито недовольно и почесал макушку. Я сделала самые скорбные и невинные глазки, на которые была способна. – Ладно, раз уж жизни и смерти. Пять минут хоть дай! – сказал он и захлопнул дверь.
Я мысленно выдохнула, одной, нет двумя проблемами меньше. Запутать след и добраться до аэропорта. И дался же мне этот след!
– Сначала к маме, – пискнула я, когда Вадик наконец-то показался в дверях. Тот, привычный к моим выходкам, только угрюмо кивнул.
С соседом, надо сказать, мне очень повезло. Отучившись вместе со мной пару курсов в универе и то ли бросив, то ли вылетев (кто теперь будет вспоминать), он иногда давал о себе знать в соцсетях. И вот как-то однажды случилось так, что Вадик спрашивал знакомых в этих самых соцсетях, не сдает ли кто квартиру, а я как раз была в курсе того, что хозяйка соседней со мной квартирки подумывает ее сдать. Ну и свела их. А Вадик оказался просто незаменимым соседом: и починить что-то по мелочи, и на машине подвезти. Так что объяснять, что такое «к маме» ему не требовалось. В силу своей в постоянных и срочных разъездах работы я частенько прибегала к помощи обоих.
– А это кто? – Вадик кивнул на Эдика. – Хахаль новый? Что-то он отмороженный маленько. Нет бы на меня, красавца, – Вадик показно выпрямился, выпячивая грудь, – свой взор обратила.
Я, привычная к подобным шуточкам Вадика, рассмеялась. А вот Эдик, что даже удивительно, смерил его таким ледяным взглядом, от которого поежилась даже я. Так посмотрел, будто на шавку беспородную, али на смерда черного. Неожиданно. Обиделся что ли?
С поездкой к маме мы разобрались достаточно быстро, отдали деньги за билеты, ключи и почти сразу уехали. Мама, давно свыкнувшаяся с моим постоянными разъездам, расспросами не донимала, пробок на дорогах в этот час еще не было, так что на самолет мы успели вовремя. А вот дальше началось такое, что в своей удачливости я начала сомневаться.