Эндо Биндер Лунные шахты

Глава 1

Небрежным движением руки Ричард Харрингтон щёлкнул кнопкой визовокса и бесцельно крутанул центральный диск. Музыка, смех, новости и другие развлекательные программы промелькнули за мгновение, а затем с раздражением были отвергнуты. После долгих критических поисков того, что подходило бы ему в его нынешнем настроении, он наконец извлёк из эфира звуки низкой виолы, игравшей одну из освящённых временем песен Виктора Герберта о любви.

Его глаза засияли от удовольствия, и он щёлкнул кнопкой, которая управляла визуальной схемой визовокса. Он почти ничего не мог разглядеть на экране, пока не выключил свет в комнате. Затем, так отчётливо, как будто он присутствовал при этом лично, в кадре появилась фигура скрипача, который играл, развеивая уныние Ричарда. Вполне удовлетворённый на данный момент, Ричард опустился в мягкое кресло и устроился поудобнее. Ещё через пять минут он встал, включил свет, раздражённо выключил визовокс и заметался по комнате.

— Что, во имя десяти планет, со мной происходит? У меня куча кредитов (Кредиты — бумажные деньги того времени), я сыт, здоров, хорошо устроен, у меня есть друзья, и всё же, кажется, я не могу наслаждаться жизнью так, как другие люди… Я думаю, тесты Д.Ж. (Д. Ж. тесты — Тесты Дела всей Жизни, проводящиеся в возрасте двенадцати лет) верны, всё в порядке. Беспокойная натура, довольная только в случае опасности, неспособная жить по расписанию, обладающая собственной волей… вот что они сказали обо мне… У меня получилось!.. У меня снова появилось это желание… что-то распирает меня… Мне нужны перемены, действие, риск…

Ричард Харрингтон был ниже среднего роста, но гораздо более коренастый, чем большинство людей. Его широкая спина гармонично сочеталась с узкими бёдрами. У него были красивые и крепкие ноги. На первый взгляд его лицо могло показаться глупым. При втором и более пристальном взгляде становилось ясно, какая проницательность скрывалась под маской глупости. Большие голубые глаза были расположены под широким лбом. В его походке и общем поведении была некоторая медлительность, которая скрывала природную способность двигаться очень быстро и уверенно, когда того требовали обстоятельства. Поразительный физический и ментальный контроль сделал из него сильного человека, которого нелегко было подчинить.

Харрингтон, меряя шагами гостиную в своих апартаментах, был далёк от безмятежности и спокойствия. Тесты, проведённые в Лос-Анджелесе, показали, что он типичный искатель приключений. Социалистическое правительство направило его по пути, наиболее соответствующему его темпераменту. Это было десять лет назад.

— Будь проклята эта С.С.С. (С.С.С. - аббревиатура сотрудников «Специальной Следственной Службы»), — проворчал он себе под нос. — Она не может найти для меня подходящей работы. Я не был на комиссии… дайте-ка подумать… уже две недели!

Человеку его типа было действительно трудно приспособиться к систематизированному социальному миру своего века. Социалистическая доктрина требовала, чтобы каждый человек вносил свой вклад во всеобщее благо. Грамотные лидеры центрального правительства легко находили места для обычных людей. У каждого были естественные склонности, выявленные безошибочными тестами Д.Ж., и его будущая жизнь определялась результатами этих тестов.

Но некоторым, среди которых Ричард Харрингтон был ярким примером, было трудно адаптироваться в любой сфере деятельности. Шестичасовой рабочий день и четырёхдневная рабочая неделя были почти идеальным вариантом существования для большинства граждан Объединённой Социалистической Республики, но для него это означало бы угасание всего лучшего в нём. Темперамент Харриса не мог быть скован такой монотонной рутиной. Он в определённой степени обладал воображением, высокой сообразительностью, ярко выраженной индивидуальностью, но эти плюсы уравновешивались ужасной неприязнью к любого рода ограничениям.

Вряд ли можно сомневаться в том, что, живи он много веков назад, когда не существовало Бюро по Трудоустройству, он стал бы пиратом или, живя в более позднюю эпоху, джентльменом, объявленным вне закона. Как бы то ни было, они сделали его одним из высокочтимых членов С.С.С и таким образом направили его независимость на безопасные и благотворные действия во имя общего блага.

Его последняя мысль о столь долгом сроке, как «две недели», вызвала в его памяти некоторые события, связанные с исполнением своих обязанностей.

— Значит, джинзи (Джинзи — прозвище марсианин, которое считается оскорблением, если его произносят в лицо) думали, что смогут нас обвесить по своему восемьдесят восьмому фальшивому стандарту? Думали, что землянин не сможет понять их систему, хотя она настолько сложна, насколько эти вихрастые мохнатые морды могут её сделать. Я отлично провёл там время, задержав поставку на два дня, в то время как половина местных джинзи, казалось, была готова меня убить!

Харрингтон, обычно эмоционально устойчивый, громко рассмеялся, вспомнив отчаянные просьбы экспортёров пропустить партию радия.

— Но теперь я снова здесь. За один день я узнал все новости, за второй навестил всех своих друзей, за третий готов был умереть от скуки…

Харрингтон мысленно поносил ограничения, в которых жил. Имея возможность по своему усмотрению прилетать и улетать с Земли, что мало кто мог себе позволить, он досадовал, что не может вырваться в космос на поиски чего-нибудь нового и захватывающего. Но агент С.С.С. должен выполнять распоряжения правительства, которое управляет делами на благо всех, при незначительной потере личной свободы индивидуума.

Ричард часто жалел, что не жил на три столетия раньше, когда впервые появились космические путешествия, до появления О.С.Р. (О. С. Р. - аббревиатура Объединённой Социалистической Республики). В те дни, говорил он себе, человек добивался успеха благодаря собственным амбициям, а не благодаря научной помощи Бюро по Трудоустройству. Ричард, как и большинство недовольных людей любого возраста, придерживался идеалистических представлений о «старых добрых временах», когда человек был сам себе хозяин.

Но не часто он впадал в такое мрачное, раздражённое настроение, как в этот вечер. Обычно Бюро Корректировки О.С.Р. занимало его до предела, до насыщения его деятельной натуры. Благодаря своим необычайным способностям в прозорливости, дипломатии и изобретательности, которыми он был наделён в значительной степени, он стал одним из наиболее доверенных и востребованных агентов Службы для решения задач по урегулированию отношений между тремя мирами, требовавшими тщательного изучения. Его еженедельный доход в виде кредитов, переведённый в денежную систему прежней эпохи, составил бы сотни долларов.

Харрингтон, почти доведённый до безумия из-за отсутствия подходящей работы, внезапно оживился. Жужжание остановило его, когда он собирался снова воспользоваться визовоксом, чтобы найти себе очередное развлечение. В мгновение ока он бросился к своему личному телефону.

— Говорит Харрингтон.

— Это штаб-квартира. Явитесь к шефу Уилсону в течение часа.

— Так точно!

С лёгкой улыбкой на спокойном лице Харрингтон, одетый соответствующим для аудиенции у начальника образом, вышел из своей комнаты и направился к «трубе». На центральном вокзале он смешался с толпой, садившейся на поезд, следующий в центральную часть Чикаго. Его апарт-отель располагался далеко на севере, на берегу озера Мичиган. Почти беззвучно экспресс набрал скорость и устремился на юг. Проезжая мимо одного здания за другим, он ни разу не приблизился к земле ниже сорокового этажа. Лениво раскачиваясь на своём компенсирующем сиденье, Ричард гадал, для чего его вызвали.

— Должно быть, что-то важное. Никогда раньше мне не звонили так скоро… обычно мне давали ещё день или около того. Интересно, что бы они делали, если бы я был где-нибудь в другом месте, а не здесь, в Чикаго?…послали за мной специальную ракетную службу?…может быть.

Через пятнадцать минут он вышел из «трубы», едва не сбив с ног высокого марсианина, и помчался к лифту, чтобы подняться на девяностый этаж. Ещё через несколько минут он стоял перед своим начальником. После краткого поклона, который всегда заставлял Харрингтона чувствовать себя несколько униженным, на который шеф отвечал кивком головы, он сел напротив стола начальства.

Шеф Специальной Следственной Службы Бюро Корректировок Объединённой Социалистической Республики Уилсон, если называть его полным титулом, получал приказы непосредственно из Лондона, другими словами, он был «большой шишкой», поскольку Лондон был резиденцией центрального правительства О.С.Р. Высокий и подтянутый, он вёл себя как ястреб. Чёрные глаза-бусинки смотрели с проницательного лица. Быстрый во всех своих действиях и словах, он внимательно следил за оперативной деятельностью своих агентов. Чикагское отделение (номер 3) С.С.С. пользовалось мировой известностью, во многом благодаря умелому руководству Уилсона и преданной службе таких людей, как Харрингтон и других, подобных ему.

— Рад видеть тебя, Харрингтон, — начал разговор шеф. — Надеюсь, тебе понравились последние две недели.

— Ну… будем считать понравились. Шеф, но…

Шеф Уилсон улыбнулся. Он хорошо знал своих людей, особенно человека, стоявшего перед ним. Он был молод, всего двадцать пять, но бесценен на службе.

— Ричард, у меня есть для тебя поручение… Правда, оно немного отличается от большинства других. Без сомнения, ты слышал о лунных шахтах?

— Да, шеф, хотя все мои знания о них можно выразить словами: «На Луне есть шахты».

Шеф кивнул. Очень немногие знали о них хоть что-то.

— Скоро ты узнаешь о них гораздо больше, Харрингтон. Дело вот в чём: основные металлы на Луне — это платина и родий, есть немного золота. Следовательно, месторождения представляют собой особо ценные запасы. Чтобы ознакомить тебя с твоей задачей, я думаю, лучше всего рассказать всё с самого начала.

Шеф поудобнее устроился в кресле и откашлялся.

— Несмотря на то, что космические путешествия существуют уже более трёх столетий, наш собственный спутник оставался практически нетронутым вплоть до последних пятидесяти лет. Как ни странно, первыми людьми, которые увидели коммерческие возможности добычи полезных ископаемых на Луне, были марсиане. Они довольно прочно обосновались там, несмотря на ужасные трудности, связанные с отсутствием атмосферы, и череду опасностей, которые являются результатом нехватки воздуха. Сорок лет назад, по окончании Второй мировой войны, вооружённые силы нашего мира решили изгнать их с нашей законной территории. Перемирие было подписано ещё до того, как это произошло, но по соглашению с Марсом Луна стала свободной территорией, которую любой из миров мог использовать по своему усмотрению.

— Сегодня там действуют и M. M. (М. М. - аббревиатура Марсианской Монархии) и О.С.Р. Оба правительства создали собственные станции, с которых ведётся добыча полезных ископаемых. В результате письменных переговоров участок земли на Луне считается свободным для использования до тех пор, пока на него не будет составлена «заявка». Заявки подаются и принимаются совместным межмировым Советом по лунным рудникам только после предоставления образцов руды, подтверждающих ценность заявленной территории. Количество и размер заявок также ограничены. Это, как легко заметить, не позволяет ни одному из правительств аннексировать все территории без разбора.

— Подача заявок, если не вдаваться в подробности, включает в себя исследование выбранного участка минерологом, анализ образцов руды, которые он привезёт, и точное картографирование. После того, как заявка получает подтверждение Советом здесь, на Земле, начинается утомительная и опасная работа, которая проводится на этом мёртвом спутнике.

— Четыре дня назад минеролог покинул станцию № 7 в море Облаков и не вернулся! Мы получили сообщение по радио сегодня днём.

Харрингтон, который был предельно собран, поскольку ему светила многообещающая миссия, заговорил, как только Уилсон сделал паузу.

— Если Луна — такое опасное место, почему исчезновение одного человека вызвало такой переполох?

Шеф прищурился.

— Харрингтон, ты отправляешься на Луну, чтобы расследовать смерть или исчезновение Харви Вуда, их лучшего минеролога… заметь, лучшего… и вполне возможно, что джинзи замешаны в этом.

Ричард Харрингтон не был дураком. По тону шефа было ясно, что он уверен в причастности джинзи к этому.

— Итак, Харрингтон, за последние три месяца нашими людьми было подано три заявки, и в каждом случае было обнаружено, что марсианская заявка была подана за несколько часов до этого, а этого как раз достаточно, чтобы отклонить заявки О.С.Р!

— И я должен выяснить, является ли это простым совпадением или?..

— Именно так. А теперь, Харрингтон, позволь мне напомнить тебе, что при нынешнем положении дел между Марсом и Землёй любая небольшая неразбериха может привести к ухудшению отношений и, возможно… ВОЙНЕ! Это означает, что ты должен сделать две вещи: исправить ситуацию с заявками и… держаться подальше от неприятностей в этом деле.

Доверенный агент на мгновение задумался, прежде чем заговорить.

— Очевидно, шеф, здесь ведётся какая-то подковёрная игра не только со стороны джинзи, но и со стороны участка № 7. Я прав?

— Да, за исключением того, что между марсианами и нашими людьми, как предполагается, не существует законного канала связи. Это тоже требует расследования.

— Я должен зайти так далеко, как того требует мой долг, не нарушая тонкую паутину слабых отношений между нашими двумя мирам.

— И снова ты прав, — Уилсон нервно постукивал пальцем по столу. — Харрингтон, если ты раньше использовал дипломатию, то в этом деле обращайся с ней в перчатках. М.М. по-прежнему обеспокоен ситуацией с правами чужаков на Земле, и если из-за этого начнётся война, это навсегда ляжет пятном на имя С.С.С.

— Значит, М.М. готова отстаивать свои интересы на Луне?

— Да, так же как и О.С.Р. готовы поддержать нас, Харрингтон, до определённого предела… — тон шефа стал извиняющимся, и Ричард знал, что деликатное положение дел в мире в немалой степени беспокоит Уилсона.

— А руководитель лунных шахт О.С.Р…. он… э-э-э… есть ли какая-либо возможность, что он каким-либо образом связан с этими противоречиями? — Харрингтону не хотелось бросать тень подозрения на человека, о котором он ничего не знал.

— Альгаард Содерстром, смотритель участка № 7, занимает свою должность более трёх лет. Его послужной список пока не запятнан. Усердная работа — это всё, что может сделать сын социализма, чтобы продемонстрировать свою верность нашему правительству. Большего я тебе сказать не могу.

— Хорошо, шеф, — внезапно сказал Харрингтон после некоторого молчания. — Когда мне начинать?