Экспедиция. Новое поколение

Глава 1

— Бабушка, ты все равно меня не испугаешь и не остановишь, — вздохнула я, присаживаясь рядом с бабулей на качели, — вы когда там были-то? Сорок три года прошло! Сейчас там туристов полно, экскурсии круглый год. У нас же и телефоны, и теплые спальники, и навигация…

— Все это замечательно, Марьяша, да только не работают на плато ваши телефоны, и навигации в центре не будет, там аномалия, — ответила бабушка и покачала головой. — Да и экскурсии на Путорана разве что в районе Ламы проводят, а внутрь никто не ходит, да и делать там нечего.

Моя бабушка… Хотя бабушкой её можно было назвать исключительно по-родственному, в свои 72 года Марьяна Красимировна Господинова-Седова, профессор биологии, выглядела лет на шестьдесят максимум, и в основном благодаря исключительно прямой спине и блеску в глазах. Дедушка у меня тоже был красавцем — он крутил солнышко на турнике на зависть сыновьям и внукам, отжимался на кулаках и продолжал работать, впрочем, как и бабушка. Сейчас дед опять уехал в командировку, а то непременно встал бы на мою защиту. Он всегда поддерживал любые мои самые безумные идеи, будь то прыжки с парашютом, гонки на мотоциклах, или многодневные конные маршруты в Бурятии. Родители мои работали уже несколько лет в Бангладеш на строительстве АЭС «Руппур», со спокойным сердцем оставив меня на бабушку и дедушку.

И, надо сказать честно, я бы на их месте тоже предпочла бы Бангладеш воспитанию такой доченьки. Нет, я нормальная, учусь в университете на 4 курсе, буду географом, но живет во мне неукротимый дух, страсть к экстриму вкупе с жаждой путешествий и приключений. Главная моя мечта — это побывать на плато Путорана, о котором я слушала рассказы бабушки и дедушки с детства.

— Бабуль, с нами же Варда пойдет, а он там все знает, и катер у него собственный есть, — не оставляла я попыток убедить бабушку.

— Только на Василия вся надежда. Семена-то ты зачем с собой берешь? Он же не любит из дома уезжать, — покачала головой бабушка, и усмехнулась, — весь в деда. Хотя, надо признать, Путорана сделала из Семена настоящего героя…

По ее полуприкрытым глазам и легкой улыбке я поняла, что бабуля мысленно перенеслась туда, на плато Путорана, где 43 года назад она участвовала в странной экспедиции и познакомилась со своим будущим мужем, моим дедушкой, а также и с дедушкой и бабушкой Семки, моего лучшего друга с самого детства, домоседа и компьютерного гения. А еще с шаманкой Яруной, бабушкой Варды, которого моя бабуля зовет Василием. Варда работает инструктором на турбазе «Лама», водит группы в походы, на рыбалку, а еще учится на заочном отделении Российского университета дружбы народов на отделении экологии и природопользования, у нас в Москве. Вот когда он приезжал на сессию мы с ним все и обговорили по поводу экспедиции в самое сердце плато Путорана.

— Вряд ли, Марьяша, на свете есть пейзажи, подобные путоранским, — выплыв из воспоминаний сказала бабуля, мечтательно вздохнув, — и побывав там хоть раз ты будешь помнить это удивительное место и тосковать по нему всю жизнь… А ведь самый центр плато, куда вы собираетесь идти, и отдаленные восточные участки до сих пор изучены очень слабо, или не изучены совсем.

— Верится с трудом, — вставила я.

— Но так оно и есть, в XXI продвинутом веке на этой земле эвенкийского огненного бога остались места, где не ступала нога человека! И лишь снежный баран, как миллион лет назад, невозмутимо прыгает по базальтовым скалам, ищет под снегом остатки травы и лишайников…

— Какая же ты у меня романтичная, бабуля! — я обняла бабушку и поняла, что она согласна меня отпустить в далекий Норильск, в экспедицию на плато Путорана.

* * *

— Семка, ты чего там копаешься, а? — подгоняла я своего друга. — Уже посадку объявили. Да выброси ты эту сосиску!

— Ага, выброси, — проворчал Семен, запихивая в рот кусок теста, с торчащей из него сосиской, — кто его знает, как там кормить будут, дадут какой-нибудь сырок плавленный и лети голодным.

— Можно подумать, что это тебе крыльями махать, лететь он будет, — подтолкнула я гения вперед, — Сталина Витальевна что сказала? — Сема скривился, а я продолжила твердым тоном, подражая Семкиной бабушке. — «Очень надеюсь, что экспедиция сделает наконец из тебя человека, а не приложение к компьютеру и бургерам с чипсами. Тебе, Марьяна, поручаю нашего внука. Не стесняйся, нагружай его по максимуму». Так что, считай приступаем — с этого момента только здоровое питание, физические нагрузки и свежий воздух.

— Злая ты, Марка, — тяжело вздохнув Семен дожевал сосиску, надел рюкзак и поплелся за мной на посадку, бормоча себе под нос, но так, чтобы я слышала. — С самого детства такая была, вредная, но я тебя все равно люблю.

— И я тебя, брат.

Конечно, мы не были никакими братом и сестрой, но так уж сложилось, что именно с Семеном, а не с моими многочисленными двоюродными братьями и сестрами у меня сложились самые родственные отношения. Хотя, сначала, в том самом детстве…

Мама тащила меня за руку на соседнюю улицу, где была дача Сталины Витальевны и Семена Викторовича. Наши бабушки и дедушку крепко дружили и дачи у них были в одном поселки, а мы часто приезжали к ним летом.

— Ты уже решила, что скажешь? — строго спрашивала меня мама.

— Ага…

— Скажи вслух.

Я набрала воздух в легкие, пытаясь унять волну возмущения от того, что моя родная мама встала на сторону этого гада.

— Семен, извини, — выдавила я из себя.

— Звучит неискренне.

— Потому что это извинение действительно неискреннее. Он плюнул в меня из самодельной плевательницы! Прямо в шею! А ты вместо того, чтобы отругать его, заставляешь меня просить прощения. Где справедливость? — возмутилась я.

— Ты обозвала его вонючим го… — мама закашлялась, не в силах повторить то, что спокойно говорила ее семилетняя дочка. — Девочке вообще нельзя произносить такие слова, — мама остановилась перед воротами и, расправив и без того идеально выглаженное платье, нажала на звонок. — Веди себя вежливо.

Я нахмурилась еще сильнее. Какое унижение! Извиняться перед этим придурком. Да мне проще себя за локоть укусить, чем пересилить гордость.

К нам вышла мама Семена и радушно пригласила нас во двор. Она вопросительно посмотрела в нашу сторону, наши мамы о чем-то поговорили и потом мама Семки жестом позвала к себе сына. Я была настолько зла, что даже не пыталась сконцентрироваться на разговоре взрослых. Стояла и сверлила взглядом ненавистного мальчишку, а он, в свою очередь, метал гневные искры в мою сторону.

— Марьяна хотела что-то сказать, — мама легонько дернула меня за руку. — Мариша!

Я почти начала говорить заученную фразу. Всего два слова. Два слова, и от меня отстанут… Вдруг на лице Семки появилась наглая ухмылочка, которой он демонстративно подчеркнул свою победу. У меня перед глазами промелькнули все эпизоды наших схваток: плевательница, обзывание, жвачки на стуле, рисунки в моей любимой книжке. Никакого извинения от меня он не услышит!

— Я хотела сказать, что ваш Семен не только вонючее дерьмо, но и… — на мгновение я запнулась, вспоминая список запрещенных слов, которые я слышала у соседа в гараже, но обещала никогда не повторять, — сучий потрох! Ненавижу его! Пусть задохнется от собственного пердежа, сдохнет и больше никогда не приходит на мою улицу!

Семен не растерялся. Схватил с клумбы камень и швырнул его в меня. Я чудом успела пригнуться.

Наши мамы сначала остолбенели, а потом молча ушли в дом, предварительно очень строго и многообещающе посмотрев на нас.

— Это все из-за тебя! — шмыгая носом, проговорил Семка. — Теперь мамка будет злая и заставит меня читать. А я так хотел поиграть в приставку…

Я замерла.

— У тебя на даче есть приставка?

— Ага.

— Плейстейшен?

— Ага, вторая.

— Дашь поиграть, если я возьму всю вину на себя?

— Ну… ладно.

С тех пор мы стали неразлучными друзьями. Я защищала Семена от всех, потому что с пяти лет периодически проходила «курс молодого бойца», который мой дедушка с каждым годом усложнял и меня боялся весь дачный поселок, вся школа и московский двор. Мой папа не пошел по стопам деда и занимался «мирным атомом», а вот дядя Костя и тетя София работали вместе с дедом в ГРУ, и мои двоюродные братья учились в военных училищах.

* * *

Бабушка была права, сколько не рассказывай про Крайний Север, но это надо видеть — бесконечная тундра и цепь синих озер, и никакого намека на цивилизацию. Я приникла к иллюминатору и вглядывалась в суровый пейзаж под крылом самолета.

И вот стюардесса объявила, что мы приземлились в аэропорту Алыкель и температура за бортом +5 градусов по Цельсию.

— И это середина июля, — зябко поежился Сема, доставая из сумки куртку и шапку, — куда нас занесло?

— В Норильск, молодежь, в Норильск, — засмеялся загорелый мужчина, сидевший рядом с нами. — У нас и снег может пойти летом, но и жара бывает как в Сочи. Вы зачем к нам, если не секрет?

— Мы на Путорана, в экспедицию, — ответила я, — мы географы будущие, практику будем проходить и материал к диплому соберем заодно.

— Ничего так у вас практика, — присвистнул мужчина, — вы там поосторожней, ребятки, север — он ошибок не прощает.

— Спасибо, постараемся.

Варду я увидела сразу, как только мы подошли к выходу. Это было необычно — никакого тебе автобуса, вышел с трапа самолета и чеши себе на выход. Наш друг махал нам рукой и широко улыбался. Варда выделялся среди всех встречающих, во-первых, высоким ростом, а, во-вторых, необычной внешностью — длинные жесткие волосы собраны в хвост, синие раскосые глаза на загорелом до черноты лице, слегка приплюснутый нос и белозубая улыбка. Он был из рода нганасан, но не слишком на них походил, видимо пошел в своего деда — калмыка, который, как рассказывала бабушка, обладал очень своеобразной внешностью.

— Марьяна, Семен! — обнял нас Варда, и тут же отобрал наши сумки, легко закинув их на плечо. — Ребята, я рад вас видеть. Сейчас багаж получим и сразу поедем в порт, к утру будем на турбазе.

— Варда, подожди, — остановила я парня, — но мы же хотели Норильск посмотреть.

— Так не вопрос, — пожал плечами Варда, — я вас к причалу через весь город повезу — посмотрите.

— Ночью? — спросили мы с Семеном в один голос.

— Так ночью еще интереснее, — засмеялся Варда.