Цитаты из книг

Как жалеть того, кто пусть и болезненно, но счастлив? Как жалеть того, кто пугает тебя до смерти?

Морские звёзды

Питер Уоттс

Цивилизация покоится на плечах изгоев. И когда ей нужен кто-то, чтобы управлять энергостанциями, расположенными на глубине трех километров в Тихом океане, она ищет особых людей для программы рифтеров. Тех, кто приспособлен к опасной окружающей среде, тех, кто настолько привык к травмам и хроническому стрессу, что жизнь на краю подводного вулкана станет для них облегчением. Но среди утесов и впадин хребта Хуан де Фука есть вещи, которые никто не ожидал найти, а достаточное количество давления...

... когда находишься на глубине трех тысяч метров, эстетика всегда проигрывает функциональности.

Морские звёзды

Питер Уоттс

Цивилизация покоится на плечах изгоев. И когда ей нужен кто-то, чтобы управлять энергостанциями, расположенными на глубине трех километров в Тихом океане, она ищет особых людей для программы рифтеров. Тех, кто приспособлен к опасной окружающей среде, тех, кто настолько привык к травмам и хроническому стрессу, что жизнь на краю подводного вулкана станет для них облегчением. Но среди утесов и впадин хребта Хуан де Фука есть вещи, которые никто не ожидал найти, а достаточное количество давления...

Когда идешь наружу, то словно тонешь. Каждый день. Раз за разом.

Морские звёзды

Питер Уоттс

Цивилизация покоится на плечах изгоев. И когда ей нужен кто-то, чтобы управлять энергостанциями, расположенными на глубине трех километров в Тихом океане, она ищет особых людей для программы рифтеров. Тех, кто приспособлен к опасной окружающей среде, тех, кто настолько привык к травмам и хроническому стрессу, что жизнь на краю подводного вулкана станет для них облегчением. Но среди утесов и впадин хребта Хуан де Фука есть вещи, которые никто не ожидал найти, а достаточное количество давления...

Бездна — это пустыня; никто не может позволить себе роскошь ждать вариантов получше.

Морские звёзды

Питер Уоттс

Цивилизация покоится на плечах изгоев. И когда ей нужен кто-то, чтобы управлять энергостанциями, расположенными на глубине трех километров в Тихом океане, она ищет особых людей для программы рифтеров. Тех, кто приспособлен к опасной окружающей среде, тех, кто настолько привык к травмам и хроническому стрессу, что жизнь на краю подводного вулкана станет для них облегчением. Но среди утесов и впадин хребта Хуан де Фука есть вещи, которые никто не ожидал найти, а достаточное количество давления...

... несчастья равнодушны к цвету кожи, но сейчас он уже имел свое мнение на этот счет.

Морские звёзды

Питер Уоттс

Цивилизация покоится на плечах изгоев. И когда ей нужен кто-то, чтобы управлять энергостанциями, расположенными на глубине трех километров в Тихом океане, она ищет особых людей для программы рифтеров. Тех, кто приспособлен к опасной окружающей среде, тех, кто настолько привык к травмам и хроническому стрессу, что жизнь на краю подводного вулкана станет для них облегчением. Но среди утесов и впадин хребта Хуан де Фука есть вещи, которые никто не ожидал найти, а достаточное количество давления...

Здесь, внизу, ничто не полагается на зрение. Оно — всего лишь одна из возможностей.

Морские звёзды

Питер Уоттс

Цивилизация покоится на плечах изгоев. И когда ей нужен кто-то, чтобы управлять энергостанциями, расположенными на глубине трех километров в Тихом океане, она ищет особых людей для программы рифтеров. Тех, кто приспособлен к опасной окружающей среде, тех, кто настолько привык к травмам и хроническому стрессу, что жизнь на краю подводного вулкана станет для них облегчением. Но среди утесов и впадин хребта Хуан де Фука есть вещи, которые никто не ожидал найти, а достаточное количество давления...

Реально лишь то, что приносит боль. Реально то, что происходит медленно, мучительно, когда каждый шаг вырезан криками, угрозами и ударами.

Морские звёзды

Питер Уоттс

Цивилизация покоится на плечах изгоев. И когда ей нужен кто-то, чтобы управлять энергостанциями, расположенными на глубине трех километров в Тихом океане, она ищет особых людей для программы рифтеров. Тех, кто приспособлен к опасной окружающей среде, тех, кто настолько привык к травмам и хроническому стрессу, что жизнь на краю подводного вулкана станет для них облегчением. Но среди утесов и впадин хребта Хуан де Фука есть вещи, которые никто не ожидал найти, а достаточное количество давления...

Трансцендентность — это опыт, а не озарение.

– Это не реальность.
– В том и смысл, – объяснила она с удивительным терпением. – Вот почему это называют играми.

Ты признаешь, что умрешь, и даже интеллектуально понимаешь это на каком-то уровне, но не веришь в свою смерть. Просто не можешь — такая мысль слишком страшна. Поэтому мы придумали чудесные небеса, рай, куда нас забирают после ухода в мир иной, либо с помощью твоих друзей и им подобных мы ищем бессмертие на чипе, или — если мы твердолобые реалисты — на словах признаем гибель и разложение, а на самом деле продолжаем считать себя вечными.

Просто у людей есть одна очень дурацкая привычка: они считают, что осознали реальность если поняли аналогию.

Протяните руку к огню — и подсознательный рефлекс отдернет ее до того, как вы почувствует боль. Только когда разные цели вступают в конфликт — например, руке больно, но уронить горячий поднос на ковер не хочется, — пробуждается сознание и решает, какому импульсу подчиниться. Задолго до появления искусства, науки и философии у сознания была единственная функция — не просто выполнять двигательные команды, а связывать противоречащие друг другу побуждения

"Я - колония микробов, говорящая сама с собой", - подумал Брюкс.

Все животные, находящиеся под жестким давлением отбора, становятся настолько глупыми, насколько возможно.Пит Ричерсон и Роберт Бойд

Нигде вообще нигде нет социальной справедливости если только сам не возьмешь все в свои руки.

Жизнь являлась борьбой за существование и велась за счёт других жизней. Биологи же - борьба за то, чтобы понять жизнь.

Люди похожи на лягушек: убери что-то из их зрительного поля и они обо всем забудут.

Интуитивный разум - священный дар,
а рациональный - преданный слуга.
Мы создали общество, которое чествует слугу,
а о даре совсем забыло.Уоттс цитирует Эйнштейна

Мы попрощались с реальностью в тот момент, когда прогнали сенсорные сигналы через нервную систему. Хочешь ощутить Вселенную напрямую, без моделей и почеркушек? Стань простейшим!

...все доказательства неминуемо сводятся к предположениям, не имеющим никаких доказательства.

Все предчувствия, правильные или нет, сохранявшие жизнь виду на саваннах плейстоцена, сейчас, по большей части, стали ошибочными. Ложноотрицательные и ложноположительные результаты, моральная алгебра толстяков, которых сталкивают на рельсы перед поездом. Назойливая эмоциональная вера, что дети приносят тебе счастье, хотя все данные указывают на обратное. Высокоамплитудная боязнь акул и чернокожих снайперов, которые вас не убьют, зато полное равнодушие к токсинам и пестицидам, хотя они-то как раз способны доставить немало проблем. Разум настолько сгнил от заблуждений, что в некоторых случаях его требовалось буквально повредить, прежде чем он мог принять по-настоящему рациональное решение. Но, если бы какая-то мать с опухолью в мозге оставила ребенка в горящем доме и при этом спасла из этого же дома двух незнакомцев, мир назвал бы ее монстром, а не восславил рациональность морали в кризисной ситуации. Черт побери, рациональность как таковая - благородная человеческая способность рассуждать - эволюционировала не для поиска истины, а лишь для победы в спорах, для установления контроля, чтобы подчинить других своей воле с помощью логики или софистики.
Правда никогда не входила в число первоочередных задачи. Если вера и ложь помогала генам размножаться, система верила этой лжи всем своим сердцем.
Ископаемые чувства. Без них лучше - стоит перерасти саванну и решить, что истина все-таки имеет значение. Но человечество определили не руки, ноги или прямохождение. Оно развивалось синапсами. а не только противостоящим большим пальцем. Ошибочные, интуитивные ощущения стали фундаментом для проклятой филогенетической ветви. Капуцины чувствовали эмпатию. У шимпанзе есть врожденное понятие честной игры. Можно посмотреть в глаза любой кошке или собаке и увидеть там связь, наследие общих подпрограмм и эмоций.

Послушай, хотел сказать Брюкс, пятьдесят тысяч лет назад жили-были три парня, и однажды они шли по равнине, далеко друг от друга. Вдруг каждый услышал в траве какое-то шуршание. Первый решил, что это тигр, и побежал со всех ног. И это действительно оказался тигр, но парень успел смыться. Второй тоже подумал на тигра и рванул как ужаленный, но то лишь ветер шевелил траву, и все друзья смеялись над бегуном из-за его трусости. А третий на все забил, посчитав, что шорохов бояться не стоит, и его сожрали. Так происходило миллионы раз в истории десяти тысяч поколений, и, в конце концов, тигра в траве видели все, даже если его и близко не было, - ведь даже у трусов больше детей, чем у мертвецов. Благодаря этим скромным предпосылкам мы научились видеть лица в облаках, знамения в звездах и цель в хаосе, так как естественный отбор поощряет паранойю. Даже сейчас, в XXI веке, можно заставить людей быть честнее, нарисовав пару глаз маркером на стене. Даже сейчас мы смонтированы та, чтобы верить, будто за нами следят невидимые существа.
Некоторые люди научились этим пользоваться. Они красили себе лица, носили странные шляпы, трясли погремушками, размахивали крестами и говорили: "Да, в траве есть тигры, в небе - лица, и все они очень разозлятся, если вы не будете следовать заповедям. Вы должны приносить дары, чтобы умилостивить их, зерно, золото и служек для нашего удовольствия. Не то они поразят вас молнией или отправят в какое-нибудь Ужасное Место". Миллиарды людей им поверили, потому что видели невидимых тигров.

— Я никогда не говорил, что религиозная вера не имеет адаптивной ценности. Но истинной она от этого не становится, — Брюкс развел руки ладонями вверх.
— По-твоему, что такое зрение? — спросила его Лианна. — Ты не видишь и частицы того, что тебя окружает, а половину из видимых вещей воспринимаешь неправильно. Черт, даже цвет существует исключительно в твоей голове. Зрение как таковое полностью неправильно и существует лишь потому, что работает. Если хочешь отказаться от идеи Бога, то для начала прекрати верить собственным глазам.
— Глаза никогда не призывают меня убить того, кто не разделяет мои взгляды на жизнь.
— Мой Бог тоже никогда ничего такого мне не говорил.
— Но боги множества людей говорили.
— Точно. А ушлепков-расистов, которые цитировали Дарвина, превращая людей в рабов, мы проигнорируем? Или вообще забудем? — Дэн уже открыл рот, но Лианна предупредила его слова, подняв руку: — Давай согласимся, что ни у одной стороны нет монополии на уродов. Штука в другом: как только ты признаешь, что модель реальности каждого человека нереальна, вопрос сводится к тому, чья работает лучше. И тут у науки чертовски хорошие показатели, но солнце над веком эмпиризма уже заходит.
Брюкс фыркнул:
— Век эмпиризма только разогревается.
— Да ладно тебе, старомодник. Давно прошли времена, когда всего-то и надо было, что подсчитать скорость падения яблока или сравнить длину клюва у вьюрков. Наука уперлась в границу, когда решила заставить кота Шредингера поиграть с мотками невидимых струн. Стоит опуститься на пару уровней в глубину, и все снова превращается в непроверяемые догадки.
В математику и философию. Как и я, ты прекрасно знаешь: у реальности есть подструктура. И наука не может туда проникнуть.
— Никто не может. Вера лишь заявляет…

Выпей. Так будущее проходит легче.

Собаки всегда будут показывать плохие результаты, если упорно принимать их за странный вид кошек.