Как ни наряжай Золушку — она все равно останется девочкой с кухни.
— Ветров, я не вижу пряника в твоих руках, — Титова уже с откровенным нетерпением поглядывает на часики на своем тонком запястье, будто пытаясь поторопить секундную стрелку, — только кнут и угрозы. Все что я тебе должна, я себе прощаю.
Фортуна, прекрати! Я ведь могу принять твою улыбку за чистую монету.
Синдром самозванца покашливал за моей спиной все сильнее.
Я достаю и зажигалку.
— Антикварная? Серебро? — Эдуард удивленно косится на вещицу в моих руках. — А курите Винстон? Это же почти то же самое, что в лабутенах ходить работать на кассу в Пятерочку.
У него — восхитительная небритость, плюс сто очков к мужественности.
У меня — самолично сделанный мейк, минус сто очков к естественности.
Бывший муж — человек похуже бывшей тещи, коллектора и черного кота вместе взятых.
Будь моя воля — я бы не встал с колен так быстро. Я бы каялся тебе гораздо дольше, лелея невозможные надежды и карая себя за них.
Надо было в писатели-фантасты идти, раз из нервного дерганья уголка рта могу придумать целую недосказанную мысленную цепочку.
Все что я тебе должна, я себе прощаю.
— Это в чем это я невоспитанный, — брови Яра взлетают вверх. Ну, вот и эго оскорбилось, а я вам что говорила?
— В том, что ты даже не поздоровался, — я пожимаю плечами.
— Здравствуй, Вика, — с фальшивой лаской улыбается Яр, — так не найдется ли у тебя огонька?
— Поздно, я помню, что ты невоспитанный, — я отвечаю ему еще язвительней, чем раньше.
Господи, да я бы сам затащил бы её в машину, а вытащил бы только основательно измотанную, растрепанную — и столько раз мою, что она сама бы замучилась считать.
...я чуть потягиваюсь и замечаю, как заинтересованный взгляд Николая скользит чуть ниже линии моих ключиц. На секунду, на мгновение, но скользит.
Ай-яй-яй, Николай Андреевич! Мои глаза в другом месте расположены!
Вы вообще пробовали сказать “нет”, когда на вас смотрит огромными умоляющими глазами ваш собственный ребенок, которого вы не то чтобы не балуете, но ведь чаще всего это не делаете…
И с точки зрения стабильности - Алла не была таким уж плохим вариантом. По крайней мере, готовила она стабильно паршиво.
Нельзя так любить, нельзя - это больше походит на безумие, если ты в ком-то настолько теряешься, что не чувствуешь границ самой себя, но как можно выкрутить тумблер чувств на какой-нибудь минимум? Как отрегулировать в себе это? Как заставить себя думать - меньше, не смотреть - вовсе и дышать - не им? Преодолеть гравитацию и то, казалось, было легче, чем откорректировать в себе силу чувств хоть до какого-то приемлемого, адекватного уровня.
...ну так красивую грудь свитером не испортишь)
В том, что это была-таки леди, Егор не сомневался. На его кафедре студентов-геев не было, были только гондоны - и те в профессорском составе.