- Не важно, - Лекс дернул головой, - Сканд мой и его яйца мои, и не важно, те, что свисают у него между ног, или то, что вот так тихо лежит и обсыхает. Все мое! Я жадный и делиться не намерен даже сам с собой!
только глаза мужа держали, как магнит, как свет маяка во время шторма. Смотри на меня! Я красив! Смотри, как прекрасно мое тело! Мои плечи, ты гладил их и покрывал поцелуями, ты помнишь их тепло? Моя грудь, ты помнишь нежность кожи, как ласкал ее? Ты так и не решил, какой сосок слаще – правый или левый? Маленькие как бусинки и сладкие как ягодка. Ты помнишь их вкус? А мои бедра? Лекс крутанулся и потряс поджарой задницей, довольно рассмеявшись, услышав придушенный стон. Ты помнишь, как цеплялся за них, когда ты, когда я… сколько раз к утру у меня были синяки на этих бедрах?
Лекс поймал взгляд мужа и позволил себе раствориться в его восхищении, обожании. Сколько ночей они разделили на двоих? Сколько любви и нежности они выпили из одной чаши? Как рассказать своим телом, чем полно сердце? Он стал лозой, гибкой и податливой, обещая наслаждение, он стал лепестком огня, сгорая от желания. Да! Смотри на меня! Я весь принадлежу только тебе! Ты видишь? Моя любовь как огонь! И этот огонь – твой!
Он видел много танцев на пирах и понял, что мужской танец живота не уступает в эротичности женскому. Сексуальность не имеет пола, это как хорошо поставленный голос, или хватает за душу, или просто шум. А секс, как специя, если решишь поперчить говно, то и наешься его, может и с аппетитом, но потом все равно стошнит, но если добавить к тому, что любишь, то получишь удовольствие. Удовольствие на двоих.
- Тебе надо будет громко называть меня ПАПА, а когда ко мне подойдет альфа, то ты будешь начинать капризничать. Проверено, чем капризнее ребенок, тем дальше отпрыгивает альфа.
- Я не умею, - шепотом отозвался ребенок.
- Я тебя научу, все дети это умеют, и у тебя получится. Я в тебя верю, - абсолютно серьезно сказал Анджей.
- Какое оружие брать? - спросил Донг.
- Ну, - начал Анджей, - чтобы было интересней - для начала никаких аквалангов. Только маски и ножи. Надо же дать акуле, хоть какой-то шанс.
Власть она бывает разная, власть ради власти - это сродни самодурству, и добром никогда не заканчивалась, а власть ради дела, это геморрой еще тот. Это по молодости хватаешься за нее и какое-то время дуешься от важности — теперь ты начальник! Но проходит время и понимаешь, что устал от косяков подчиненных и окриков вышестоящего начальства, и уже согласен отдать бразды правления другому, но только умные люди более ушлые и сами не торопятся надевать на шею ярмо, а дураку власть не отдашь, потом сам замучаешься от его дурости… вот и тянешь лямку, порой из последних сил…
А для того, чтобы контролировать человека, надо дать ему то, что он хочет, и пообещать, что он получит то, о чем мечтает.
Боги всегда уравновешивают все в жизни. Если нашел в пыли золотой, то не радуйся сильно, а то рискуешь, что у тебя срежут кошелек. А если под тобой вдруг сдох ящер на половине пути, не торопись проклинать богов, возможно, идя пешком, ты встретишь самого главного человека в своей жизни. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь...
«…война — это грязь. Даже если за святые цели, ты не можешь остаться с чистыми руками и неоскверненной душой, это как огонь, он все равно тебя опалит и прокоптит до самой серединки, и кто-то все равно умрет. И лучше, если умрут ОНИ, а не те, которых ты знаешь, но только вот ОНИ — это тоже люди, и у них тоже есть семьи, и им так же больно и страшно. Война — это как огонь, но только в ней сгорают человеческие жизни, мечты и надежды о светлом будущем. И даже если ты выйдешь живым, пройдя сквозь огонь, он все равно оставит на тебе свои следы и изменит тебя, и этого не избежать, потому что в огне брода нет».
Вот в чем ужас доброго человека - он старательно не замечает зла вокруг в надежде, что все как-нибудь само утрясется.
Как утверждает восточная мудрость — если долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно по ней проплывет труп твоего врага.