Что-то в её зеленом наряде и красном лице напомнило мне... где-то я видела такие же цвета. Что же это такое...
О да! Точно!
- Ты напоминаешь флаг Португалии.
Спокойно, старушка, сказала я себе. Это всего лишь смерть.
— Как вы знаете, мисс Флавия, моя память не такая, как прежде.
— Ничего-ничего, Доггер, — ответила я, похлопывая его по ладони. — Моя тоже. Да вот, не далее как вчера я держала в руке щепотку мышьяка и куда-то положила его. И ради всего святого, не могу вспомнить, что я с ним сделала.
— Я нашел его в масленке, — сказал Доггер.
Рождество почти наступило. Скоро здесь будет Дед Мороз. И гробовщик.
- Ты никогда не устаёшь от этой книги?
- Конечно, нет. Она так напоминает мою собственную унылую жизнь, что я не могу отличить, когда читаю, а когда нет.
- Тогда зачем утруждаться?
Как любая сестра книжного червя, я знала названия миллионов книг, которых не читала.
Книги — словно кислород для ныряльщика. Отнимите их, и можно начинать считать пузырьки.
Я не могу придумать ни одной причины для жестокости моих сестер.
Что я им сделала?
Ну, конечно, я их травила ядом, но несильно и только в отместку.
— Проклятье! — сказала я, поднимая трубку.
— Алло… Флавия? Я не вовремя?
— О, здравствуйте, викарий, — сказала я. — Извините, я только что ушибла колено о дверной проем.
Из «Книги золотых правил Флавии»: если тебя застали за руганью, дави на жалость.
Если бы готовка была игрой в дартс, стряпня миссис Мюллет редко бы попадала в цель.
«Книги — словно кислород для ныряльщика, — однажды сказала она. — Отнимите их, и можно начинать считать пузырьки».
Фели и Даффи не верят в Деда Мороза, и, полагаю, именно поэтому он всегда приносит им такие никчемные подарки: в основном душистое мыло, халаты и тапочки, с виду и на ощупь как будто скроенные из турецкого ковра.
Дед Мороз, неустанно повторяли они, — для детей.
«Это не более чем жестокая мистификация, сочиненная родителями, которые хотят сделать подарки противным отпрыскам, не прикасаясь к ним, — утверждала Даффи в прошлом году. — Это миф. Поверь мне. Я, в конце концов, старше тебя и знаю».
Поверила ли я ей? Не знаю. Оставшись одна и поразмыслив об этом без слез, я приложила все свои незаурядные дедуктивные способности к решению этого вопроса и пришла к выводу, что мои сестры лгут.
Кто-то, в конце концов, принес ведь мензурки, не так ли?
Временами старый добрый стрихнин — именно то, что надо.
- Старшие сестры всего мира очень похожи: полчашки любви, полчашки презрения.
Я сама не могла бы дать лучшего определения!
«Я люблю книги, в которых всегда идет дождь. Это так похоже на настоящую жизнь».
Я сразу же поняла, что великая актриса не может быть более великой, чем когда играет в собственной жизни.
Что-то в её зеленом наряде и красном лице напомнило мне... где-то я видела такие же цвета. Что же это такое...
О да! Точно!
- Ты напоминаешь флаг Португалии.
Спокойно, старушка, сказала я себе. Это всего лишь смерть.
— Как вы знаете, мисс Флавия, моя память не такая, как прежде.
— Ничего-ничего, Доггер, — ответила я, похлопывая его по ладони. — Моя тоже. Да вот, не далее как вчера я держала в руке щепотку мышьяка и куда-то положила его. И ради всего святого, не могу вспомнить, что я с ним сделала.
— Я нашел его в масленке, — сказал Доггер.
Рождество почти наступило. Скоро здесь будет Дед Мороз. И гробовщик.
- Ты никогда не устаёшь от этой книги?
- Конечно, нет. Она так напоминает мою собственную унылую жизнь, что я не могу отличить, когда читаю, а когда нет.
- Тогда зачем утруждаться?
Как любая сестра книжного червя, я знала названия миллионов книг, которых не читала.
Книги — словно кислород для ныряльщика. Отнимите их, и можно начинать считать пузырьки.
Я не могу придумать ни одной причины для жестокости моих сестер.
Что я им сделала?
Ну, конечно, я их травила ядом, но несильно и только в отместку.
— Проклятье! — сказала я, поднимая трубку.
— Алло… Флавия? Я не вовремя?
— О, здравствуйте, викарий, — сказала я. — Извините, я только что ушибла колено о дверной проем.
Из «Книги золотых правил Флавии»: если тебя застали за руганью, дави на жалость.