Отзывы о книгах

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...

На пути из монастыря в отчий дом юная целительница попадает в опасную ловушку. Магический дар спасает от смерти, Альфа волколаков — от жизни без истинной, настоящей любви. Агнешка: Война на пороге. Враги государства сильны, и король Драгош требует от соратников жертв. Отец выбирает меня — незаконнорожденную, нелюбимую дочь. Покидая монастырь, я хочу поскорей вернуться назад и посвятить жизнь целительству. Вот только происхождение и редкий дар делает меня подходящей невестой для альфы альф...

На пути из монастыря в отчий дом юная целительница попадает в опасную ловушку. Магический дар спасает от смерти, Альфа волколаков — от жизни без истинной, настоящей любви. Агнешка: Война на пороге. Враги государства сильны, и король Драгош требует от соратников жертв. Отец выбирает меня — незаконнорожденную, нелюбимую дочь. Покидая монастырь, я хочу поскорей вернуться назад и посвятить жизнь целительству. Вот только происхождение и редкий дар делает меня подходящей невестой для альфы альф...

На пути из монастыря в отчий дом юная целительница попадает в опасную ловушку. Магический дар спасает от смерти, Альфа волколаков — от жизни без истинной, настоящей любви. Агнешка: Война на пороге. Враги государства сильны, и король Драгош требует от соратников жертв. Отец выбирает меня — незаконнорожденную, нелюбимую дочь. Покидая монастырь, я хочу поскорей вернуться назад и посвятить жизнь целительству. Вот только происхождение и редкий дар делает меня подходящей невестой для альфы альф...

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...

Я в одиночной камере, среди крыс и полусгнившего сена, в длинном платье и со скованными руками. Всё тут ужасно, а я плачу от счастья, ведь снова могу ходить! Въевшаяся боль ушла из изломанного катастрофой тела, и лицо больше не изуродовано. Здесь именно так ужасно, как я это нарисовала, но внутри живёт уверенность, что весь этот кошмар — только начало чего-то большого, прекрасного, настоящего. Это мой второй шанс. Не хочу возвращаться в свой мир. Раз уж я попала сюда, постараюсь выбраться из...