Иду в свою комнату. Высыпаю белые таблетки на покрывало. Сколько надо? Сколько я проглочу за раз? Что сделать, чтобы не вырвало?
Когда я смотрю на таблетки, кажется, что это так просто. Как будто я вполне на это способна. Прямо сейчас. Могу проглотить их. Спрыгнуть с эстакады над шоссе. Взять чей-нибудь заряженный пистолет. Ты же умирать не хочешь, – напоминаю я себе. – А если бы хотела, – отвечает какой-то голосок, – только представь, насколько это было бы просто…
мы ничего для Мэг не сделали. Хотя это не она ее подвела. А я. Я оставила ее в жизни. Но я не оставлю ее в смерти.
-У тебя все хорошо? - спрашивает он.
И, когда я этот слышу, мне становится хорошо. Если не совсем хорошо, то лучше. Паника утихает. Я не Мэг, я не сажусь на последний автобус, не слушаю чей-то анонимный голос. Я жива. И я не одна
Когда переспишь с барменом, бесплатной выпивке конец.
- Кто хочет попробовать? – Что это? – интересуется Дерево. – Всечтобыловхолодильнике. Тушеное.
Вот так люди начинают врать? Первый раз тяжело, второй – попроще, а потом уже срывается с языка быстрее, чем правда, – может, потому что ложь действительно легче, чем правда.
«Тебе выпали одни простые каменья, но ты их отмыла, красиво уложила и сделала из них ожерелье. А Мэг достались драгоценные камни, и она на них повесилась»
Свободу человеку дать нельзя. Свободу можно только взять, люди свободны ровно настолько, насколько хотят...
Кажется, он пытался сказать о том, как невинные мысли могут привести к серьёзные идеям, меняющим жизнь.
... если мужчина боится, что не сможет тебя получить, ему хочется лишь сильнее.
– Я вроде только что объяснил, – в голосе снова зазвучал рык, и я рада его слышать.
Но, судя по тому, что он смотрит куда угодно, только не на меня, мне кажется, что Бэн и сам понимает, что ничего не объяснил. И судя по тому, что я смотрю куда угодно, только не на него, лучше и не объяснять.
Я не из тех, кто много размышлял о смерти, я не воображаю собственный конец, не мечтаю о нем, не стремлюсь. По крайней мере раньше. Но за последний год моей жизни произошло столько всякого дерьма, что я начала спрашивать себя, жизнь ли это, или же то, что я считала своей жизнью, – лишь иллюзия или попросту бред. Потому что я это жизнью назвать не могу. Я влачу жалкое существование и как будто на большее и надеяться не могу. Я не особо старая, но я уже очень устала. Даже из постели по утрам вставать ужасно трудно. Жизнь я как будто терплю, а не наслаждаюсь ею, не реализую себя. Я не вижу в ней смысла. Если бы мне сказали, что можно вернуться в прошлое и отменить факт своего рождения, я бы, наверное, это сделала. Правда.
Это то же самое, что и хотеть умереть? И если да, то что это значит?
Я это к тому, что ты не бросила ни танцы, ни математику и ни что-либо еще, хотя причин было достаточно. Тебе выпали одни простые каменья, но ты их отмыла, красиво уложила и сделала из них ожерелье. А Мэг достались драгоценные камни, и она на них повесилась.
Когда пишешь письмо, например, отцу, можно исписать кучу страниц, как тебе кажется, важными вещами, поскольку ты даже не знаешь, где он живёт, а если бы и знала, то на поиски конверта с маркой ушла бы уйма времени, к которому ты это письмо уже успеешь разорвать. А потом в один прекрасный день ты находишь его электронные адрес, подходишь к компу с интернетом, где уже такого мягкого тыла нет, пишешь всё, что чувствуешь, и жмёшь на "отправить", не дав себе шанса отговорить себя от этого поступка. А потом ждёшь, и ждёшь, и ждёшь, а ответа всё нет, и то, что было для тебя важным, оказывается ерундой. И ты понимаешь, что не стоило этого говорить.
Любовь — жуткая стерва.
«Моя девушка» — звучит ужасно глупо, — заявил он. — У меня язык не поворачивается так ее называть. Выходит, нам нужно пожениться, чтобы я мог говорить ей: «жена».
Любовь никогда не умирает. Она никуда не исчезает, никогда не угасает, пока ты за нее держишься
Иногда выбор делаешь ты, а иногда выбор делает тебя.
Я отпущу тебя. Если ты останешься.
Люди верят только в то, во что они хотят верить.
Притворяйся, пока сама себе не поверишь.
Ты, которая была сегодня вечером, та же самая ты, в которую я был влюблен вчера, та же самая, в которую я буду влюблен завтра.
Смерть - это легко. Жизнь намного сложнее.
И если он обдирал коленку или ушибался головой, а я была поблизости, он не успокаивался, пока я не закрывала ранку волшебным поцелуем, после которого она должна была чудесным образом исцелиться.
Я понимаю, что все волшебные поцелуи мира, наверное, не смогли бы помочь ему сегодня. Но я бы сделала все, что только возможно, чтобы подарить ему этот поцелуй.
Иногда в жизни выбираешь ты, а иногда выбирают тебя.