И все-таки ты поэт, Йёста, с этим прозвищем тебе придется смириться. Ты пережил больше поэм, чем иные поэты написали.
- Мое тело возобладало над моею душой, и потому я должен отпустить ее на волю, вернуть ее богу.
- Ты думаешь, ее там ждут?
Любовь живет любовью, а не услугами и благодеяниями.
Пока на свете существуют женщины, всегда будут существовать и болваны, которые пляшут под их дудку.
Если ты хочешь сыграть с кем-нибудь забавную штуку, то ляг и умри. Ну разве не хитро придумано: взять и умереть, - так одурачить порядочных и честных людей.
Кто более непобедим, чем умеющий покоряться? Кто может быть более уверен в победе, чем тот, кто умеет ждать?
Как могут они требовать, чтобы человек, столь счастливый, как он, причинил зло хоть одной из созданных Богом тварей?
Сны ваши осуществляются, о беззаботные кони.
Он уже больше не пленник, но теперь свобода ему не нужна. Широкий простор раскрыт перед ним. Его ожидает поле битвы, почести, жизнь. Но у него нет больше сил расправить свои крылья и полететь.
- А как же Иегова? - Долой и его и всех ангелов, святых и чертей, долой предрассудки!
... напоминаю тебе, что помогать людям — это всего-навсего твой прямой долг. Не воображай, что ты божий избранник. Оказывать помощь может любой. Для этого вовсе не требуется героических подвигов и незачем кого-то удивлять, незачем блистать в обществе.
Природа зла, она одержима злой силой и ненавидит людей. Нет такого клочка на земле, куда вы могли бы уверенно ступить ногой; удивительно еще, что столь слабое существо, как человек, умудряется избегнуть опасностей, которые подстерегают его на каждом шагу.
Со старинными историями следует обращаться осторожно. Они похожи на отцветающие розы, которые теряют лепестки от малейшего неосторожного прикосновения.
Умерли все древние боги; все - кроме Эроса, всесильного Эроса.
Здесь убиваю я всех богов, и Эроса в том числе. Что такое любовь, как не плотское вожделение? Почему должна она стоять выше прочих потребностей тела? Сделайте богом голод! Сделайте богом усталость! Они в той же мере достойны этого.
Мамзель Мари полагала, что любовь есть корень зла и источник всех бед на свете.
Каждый вечер перед сном она, сложив руки, читала молитву. Прочитав "Отче наш" и "Господи, благослови рабы твоя", она молила Бога сохранить ее от любви.
- Любовь принесла бы мне одно несчастье, - говорила она. - Я стара, некрасива, бедна. Нет, только бы мне не влюбиться!
Хочу пожелать вам, дорогие друзья, никогда не видеть слез на глазах старого человека. Хочу пожелать, чтобы вами никогда не овладевало чувство беспомощности, когда седая голова склоняется к вам на грудь, ища опоры, а старые руки обвивают ваши в немой мольбе. Пусть никогда не доведется вам увидеть старых людей в горе, которому вы не в силах помочь!
Что рядом с этим горькие жалобы молодых? Ведь молодые полны сил, полны надежд. Когда же плачут старики - это ужасное несчастье! Какое отчаяние охватывает вас, когда те, кто поддерживал вас в дни юности, поникают в бессильной скорби!
Сильна та любовь, которая выдержала огненное крещение боли.
Легко быть веселым, когда не видишь печали, а лишь когда слышишь о ней, как о гостье дальних краев. Но как сохранять радость сердца, когда стоишь лицом к лицу с мрачной, темной, как ночь, угрюмой скорбью.
У мамзель Мари была своя точка зрения по многим вопросам, как это, впрочем, часто бывает с теми, кто живёт одиноко и постоянно рассуждает о предметах совершенно ему незнакомых.
Какие молодцы те, кто держит свои руки как можно дальше от обнажённого меча, кто умеет молча ждать, умеет, обуздав своё сердце, успокоить и поручить свою судьбу воле Божьей! Беспокойное сердце всегда впадает в заблуждение. А зло всегда порождает ещё худшее зло.
Известно наперёд: если спросишь человека, ничего не узнаешь!
Среди всеобщего движения Нильс увидел лишь один-единственный неподвижный предмет. То был поезд железной дороги.
И еще одним этот край был много богаче других — светом. Серые журавли, стоя на одной ноге, спали в болотах. Стало быть, уже настала ночь, хотя все еще было светло. Солнце не отправилось на юг, как все остальное. Наоборот, оно так далеко уплыло на север, что лучи его били Нильсу прямо в лицо! И казалось, в ту ночь оно вовсе не собиралось прятаться за край небосвода. Подумать только! А что, если бы этот свет и это солнце засияли над Вестра Вемменхёгом?! Поди, хусману Хольгеру Нильссону и его жене пришлось бы по душе, если бы они смогли работать целых двадцать четыре часа в сутки!
Только те, кто своими руками украшают землю, могут из века в век приносить своей стране благосостояние и славу!