Цитаты из книг

Ставила чайник, выскакивала в сад — босыми ногами, по росе, немного прохладно, щекотно и очень приятно, — поднимала с мокрой земли розовощекие яблоки и бежала обратно.
Быстро, очень быстро разводила в миске тесто на оладьи — жидкое, как сметана. Крошила туда кусочки яблок и ставила на огонь сковородку. Оладьи шипели, пузырились, румянились — и по кухоньке плыл сладкий аромат штрифеля и запеченного теста.
Закипал чайник, а в миске уже высилась горка оладьев.

Миленький ты мой

Мария Метлицкая

Сначала Лиду бросила мать — просто уехала и не вернулась, оставив дочь на воспитание бабушке в глухой деревне. Так девочка и росла — с твердым убеждением, что никому не нужна. Потом ее бросали мужчины — так же, как в свое время мать: неожиданно, подло, несправедливо. Так, что всякий раз хотелось кричать: «Мой милый, что тебе я сделала?» А ничего не сделала. Просто была запрограммирована на одиночество, тоску, неудавшуюся жизнь. Ее, словно Кая в «Снежной королеве», заколдовали, заморозили...

Человек,не переживший хоть маленькую толику страданий и боли,предательства и измены,не может понять и посочувствовать другому.

...без любви жить невозможно. И она обязательно приходит — даже если ты отчаянно ей сопротивляешься.

..жить с ледышкой вместо сердца даже удобно: ни мук совести, ни страданий. И любви тоже нет — чтобы потом не разочаровываться.

Я сидела у окна, уткнувшись носом в стекло, и смотрела, как мимо пролетают леса и перелески, деревушки и поселки, автобусные станции и магазинчики. Люди на велосипедах, деды на телегах и женщины с колясками. В палисадниках цвели георгины и астры, мальчишки сидели верхом на велосипедах и ели мороженое, старухи шептались на лавках, опершись на суковатые палки.
А я уезжала, не зная куда.
С надеждой — совсем небольшой, — что когда-нибудь мне станет не так больно.
Ну хоть на это я имею право?

Я положила голову ему на плечо, а он взял мою руку. Мы ни о чем не говорили, боясь спугнуть, расплескать свое счастье.

Папа был рукастым, все делал сам — стол, стулья, буфет. Он тоже учительствовал — вместе с мамой историю преподавал. Тихий был, голоса не повышал. Книжки мне читал на ночь — сказки разных народов. Я это помню. Еще помню, как подтыкал одеяло: «Уютно тебе, Лидочка?»
По утрам варил кашу на завтрак. И смешно объявлял подъем — складывал руки и трубил, как в трубу.
Мама тогда еще улыбалась… Очень они любили друг друга. Помню, как обнимались втихую — от нас, от детей. Папа приносил ей цветы — обычные, полевые: васильки, ромашки. И мама радостно улыбалась.
Еще помню, как папа заводил патефон. Музыку он обожал! А мама просто лучилась от счастья…

Люди с трудом прощают успех.И богатство-с трудом.Всегда ведь первой приходит мысль:чем я -то хуже?

Оказывается,и деньги можно возненавидеть!Особенно,если они не твои.

На дворе стоял прекрасный октябрь — щедрый и яркий. На кленах еще держались последние листья, а опавшие — устлали дороги и улицы плотным и пестрым ковром. На заборах частных домов переливался зеленым, оранжевым, желтым и красным густой и плотный, давно ставший забором, девичий виноград. Казалось, им увит весь город Л.
В садах еще висели поздние яблоки и изредка гулко падали на землю.

Ставила чайник, выскакивала в сад — босыми ногами, по росе, немного прохладно, щекотно и очень приятно, — поднимала с мокрой земли розовощекие яблоки и бежала обратно.
Быстро, очень быстро разводила в миске тесто на оладьи — жидкое, как сметана. Крошила туда кусочки яблок и ставила на огонь сковородку. Оладьи шипели, пузырились, румянились — и по кухоньке плыл сладкий аромат штрифеля и запеченного теста.
Закипал чайник, а в миске уже высилась горка оладьев.

Что определяет мужчину? Чувство ответственности.

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Нам надо беречь слезы своих детей, чтобы им было что пролить на наших могилах.

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Куда исчезает любовь? Как получается, что самые близкие люди вдруг становятся чужими? Этот вопрос занимает меня всю жизнь. Как это вот - была и нет? В какой песок утекла? В какой момент высохла, скукожилась, как ломоть вчерашнего сыра? Какие громы поразили и испепелили ее? Зпел и затер до зияющих рваных дыр быт? Проблемы, безденежье, ссоры?

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Никогда не забывайте людей благодарить! Самое великое чувство, доступное каждому, - благодарность! Если мы умеем быть благодарными, мы можем научиться ценить то, что нам дается! А значит, можем быть счастливыми и сделать счастливыми других!..

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Для счастливого детства не важен политический строй.Для счастливого детства важны семья и любовь.

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

В Америке потрясло все и сразу - это тяжелое испытание для советского человека, попавшего за границу впервые, да еще и в голодные 80-е. Помню, как разревелась, зайдя в супермаркет, как растерялась, когда подруга протянула мне киви. Что это - не знала.

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Счастье, что есть семья. Счастье, что есть друзья. И выживать как-то легче.

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Нам надо научится любить, понимать и принимать друг друга такими, какие мы есть. Все в наших силах, просто мы так невежественны, так глупо воинственный в непонимании и неприятии друг друга. Мы низкие, не просвещенные, узколобые и агрессивные и не умеем ценить свои богатства, культуру, всю свою жизнь.

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Семейная жизнь - колоссальный и ежедневный, порой невыносимый и изматывающий труд. Уступки, уступки и снова уступки - через "не хочу", "больше не могу" и через "все надоело". Но если есть ради чего, тогда игра стоит свеч.

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Детская дружба,наверное,самая крепкая,самая верная и самая бескорыстная.

Можно я побуду счастливой?

Мария Метлицкая

Эта книга – о женщинах, родившихся в СССР, которым выпало «жить в эпоху перемен». В юности они мечтали о флакончике «Может быть», сами варили помаду, шили одежду, которую было не отличить от творений модных дизайнеров, потому что купить все это в эпоху дефицита было невозможно, а быть красивыми очень хотелось. В зрелом возрасте они рожали детей в советских роддомах, где из медикаментов подчас были лишь бинт и зеленка, стояли в бесконечных очередях, а Париж видели только в передаче...

Ведь что по сути любовь? Глубокий и темный страх. За своих близких и любимых. За детей, за родителей, за возлюбленных. Страх потери, страх болезней, страх, что просто всё на земле не вечно.

Ее последний герой

Мария Метлицкая

Илья Городецкий. Бывшая легенда отечественного кинематографа. Бывший покоритель дамских сердец. Бывшая звезда. До встречи с Анной он был уверен, что у него все в прошлом. И Анна, пока не узнала Илью, не сомневалась, что личное счастье ей не светит: нет на свете мужчины, с которым она хотела бы засыпать и просыпаться, ездить к морю, делить радости и беды. Она пришла к нему, чтобы взять интервью, и осталась навсегда. Интервью стало книгой – книгой жизни известного режиссера. Жизни, где были...

Счастлив не тот, у кого много. А тот, кому достаточно.

Ее последний герой

Мария Метлицкая

Илья Городецкий. Бывшая легенда отечественного кинематографа. Бывший покоритель дамских сердец. Бывшая звезда. До встречи с Анной он был уверен, что у него все в прошлом. И Анна, пока не узнала Илью, не сомневалась, что личное счастье ей не светит: нет на свете мужчины, с которым она хотела бы засыпать и просыпаться, ездить к морю, делить радости и беды. Она пришла к нему, чтобы взять интервью, и осталась навсегда. Интервью стало книгой – книгой жизни известного режиссера. Жизни, где были...

Сама потеря, даже самая страшная, – это только начало. Самое тяжелое впереди – научиться с ней жить.

Ее последний герой

Мария Метлицкая

Илья Городецкий. Бывшая легенда отечественного кинематографа. Бывший покоритель дамских сердец. Бывшая звезда. До встречи с Анной он был уверен, что у него все в прошлом. И Анна, пока не узнала Илью, не сомневалась, что личное счастье ей не светит: нет на свете мужчины, с которым она хотела бы засыпать и просыпаться, ездить к морю, делить радости и беды. Она пришла к нему, чтобы взять интервью, и осталась навсегда. Интервью стало книгой – книгой жизни известного режиссера. Жизни, где были...