Что представляет собой это большинство и кто в него входит? О чем они думают, и почему они стали именно такими, и неужели никогда не переменятся, и еще - какого черта меня занесло в это треклятое большинство?
Я был честным человеком, и меня за это ненавидели.
Как был род человеческий заблудшим, так и остался.
Прошлое, Будущее - не все ли равно, лишь бы мы оба жили, ведь то, что придет вслед за нами, все равно придет - завтра или через десять тысяч лет.
Тогда мы принялись сокрушать религию. И отлично преуспели. Лишились веры и стали ломать себе голову над смыслом жизни. Если искусство - всего лишь выражение неудовлетворенных страстей, если религия - самообман, то для чего мы живем? Вера на все находила ответ. Но с приходом Дарвина и Фрейда она вылетела в трубу.
наука в конечном счете — исследование чуда, коего мы не в силах объяснить, а искусство — толкование этого чуда.
У нас, землян, есть дар разрушать великое и прекрасное.
Любой здравомыслящий человек мечтает унести ноги с Земли.
-Что ты там высматриваешь, пап?
-Я искал земную логику, здравый смысл, разумное правление, мир и ответственность.
-И как – увидел?
-Нет. Не нашел. Их больше нет на Земле. И, пожалуй, не будет никогда. Возможно, мы только сами себя обманывали, а их вообще и не было.
...чтобы выжить, надо перестать допытываться, в чем смысл жизни. Жизнь сама по себе и есть ответ.
Брак даже молодых людей делает старыми, давно знакомыми…
Сара Тледейл«Будет ласковый дождь».Будет ласковый дождь, будет запах земли,
Щебет юрких стрижей от зари до зари,И ночные рулады лягушек в прудах,
И цветение слив в белопенных садах;Огнегрудый комочек слетит на забор,
И малиновки трель выткет звонкий узор.И никто, и никто не вспомянет войну:
Пережито-забыто, ворошить ни к чему.И ни птица, ни ива слезы не прольет
Если сгинет с Земли человеческий род.И Весна… и Весна встретит новый рассвет,
Не заметив, что нас уже нет.
Когда жизнь хороша, спорить о ней незачем.
Как будто меня двое суток держали под ливнем без зонта и плаща.Я насквозь,до костей пропитан впечатлениями...
А в самом деле: чем пахнет Время? Пылью, часами, человеком. А если задуматься, какое оно – Время – то есть на слух? Оно вроде воды, струящейся в темной пещере, вроде зовущих голосов, вроде шороха земли, что сыплется на крышку пустого ящика, вроде дождя. Пойдем еще дальше, спросим, как выглядит Время? Оно точно снег, бесшумно летящий в черный колодец, или старинный немой фильм, в котором сто миллиардов лиц, как новогодние шары, падают вниз, падают в ничто. Вот чем пахнет Время и вот какое оно на вид и на слух.
Животное не допытывается, в чем смысл бытия. Оно живет. Живет ради жизни. Для него ответ заключен в самой жизни, в ней и радость, и наслаждение.
У американцев искусство всегда особая статья, его место — в комнате чудаковатого сына наверху. Остальные принимают его, так сказать, воскресными дозами, кое-кто в смеси с религией.
Ненавижу это чувство правоты, когда в глубине души я не уверен, что прав.
— Мы не разрушим Марс, — сказал капитан. — Он слишком велик и великолепен.
— Вы уверены? У нас, землян, есть дар разрушать великое и прекрасное.
Что представляет собой это большинство и кто в него входит? О чем они думают, и почему они стали именно такими, и неужели никогда не переменятся, и еще - какого черта меня занесло в это треклятое большинство?
«Мне кажется, солнце – это цветок, Цветет оно только один часок.»
Они не могли глядеть друг другу в глаза. Их лица стали бледными и серьёзными. Они смотрели вниз, на руки, на ноги.
Оно было очень большое, цвета пламенной бронзы. Его окружало ослепительно голубое небо. Лес горел в лучах солнца.
Они застыли, будто ноги у них примерзли к полу. Переглянулись и
отвели взгляды. Посмотрели за окно - там лил дождь, лил упрямо, неустанно.
Они не смели посмотреть друг другу в глаза. Лица у всех стали серьезные,
бледные. Все потупились, кто разглядывал свои руки, кто уставился в пол.
- Марго...
Наконец одна девочка сказала:
- Ну что же мы?...
Никто не шелохнулся.
- Пойдем... - прошептала девочка.
Под холодный шум дождя они медленно прошли по коридору. Под рев бури
и раскаты грома перешагнули порог и вошли в ту дальнюю комнату, яростные
синие молнии озаряли их лица. Медленно подошли они к чулану и стали у
двери.
За дверью было тихо. Медленно, медленно они отодвинули засов и
выпустили Марго.
Она была слабенькая, и казалось, когда-то давно она заблудилась и долго-долго бродила под дождем, и дождь смыл с нее все краски: голубые глаза, розовые губы, рыжие волосы – все вылиняло.