Это прописная истина, но от этого она не теряет своей правдивости – чем дольше знаешь кого-то, тем меньше имеет значение, нравились тебе эти люди изначально или нет.
Ей еще много раз придется поразиться, какими тиранами становятся люди от простого неумения общаться. Из сил выбиваешься, поддерживая вялый и скучный разговор, и все только для того, чтобы тупица-собеседник не догадался о своей несостоятельности.
Англичане всегда говорят «не стоит благодарности», но из всех народов на земле именно они с наименьшей вероятностью простят вас, если вы не побеспокоитесь их отблагодарить.
Со стороны порой кажется, что для брака жизненно важно, чтобы супруги разделяли иллюзии друг друга.
Мне всегда казалось, что если человек сумеет как можно раньше честно признаться себе, чего он действительно хочет от этой жизни, то тогда у него есть все шансы избежать столь популярного теперь и считающегося неизбежным кризиса среднего возраста.
Она обладала этим уникальным английским талантом – демонстрировать при помощи безукоризненно вежливого обращения, какого невысокого мнения она о собравшихся.
Вожделение – состояние, известное в народе под названием «влюбленность», – это своего рода сумасшествие. Это искажение реальности, настолько значительное, что оно должно по идее давать большинству из нас возможность понимать и другие формы умственного расстройства, проникаться сочувствием к таким же страдальцам, как и мы. И все же, как все мы знаем, это сумасшествие, каким бы бурным оно ни было, редко (если вообще такое бывает) длится долго. И еще, вопреки устоявшемуся мнению о предмете, вожделение обычно не уступает со временем места «более глубокой и наполненной новым смыслом любви». Существуют, конечно, исключения. Некоторые супруги «влюбляются» навсегда. Но, как правило, если они действительно хорошо подходят друг другу, влюбленность уступает место теплой взаимной дружбе, обогащенной физическим влечением. Если же они плохо сочетаются, то на ее место приходит скука, а если их угораздило пожениться за этот промежуток времени – тоскливая, тихая ненависть. Но парадоксально: пускай мы теряем разум и страдаем, пока пламя страсти снедает нас, однако очень немногие радуются, когда оно начинает затухать. Как часто мы, встречая позже предмет страдания, прожегший в нашей жизни шрам длиною в месяцы или даже годы, чей голос в телефонной трубке мог заставить трепетать с ног до головы, малейшее изменение выражения лица отзывалось в нас оглушительным колокольным звоном желания, – теперь тщетно роемся в своем внутреннем «я», пытаясь отыскать хоть толику притяжения к сидящему перед нами человеку. Как часто, пролив горючие слезы над разбитой любовью, бываем мы разочарованы, встретив вновь предмет былого обожания и обнаружив, что его власть над нами исчезла без следа. Как часто мы сопротивляемся несущему свободу осознанию, что человек, вообще то, уже начал нас раздражать, ведь это кажется самым подлым предательством собственной мечты. Нет, пусть для многих людей период влюбленности был самым несчастным в их жизни, тем не менее именно этого состояния превыше всего жаждет человеческое существо.