Ведь это общеизвестно: если брак несчастлив или муж – неудачник в делах, виновата жена, и никто другой.
Люди, которые «выставляют себя напоказ», одеваясь в яркие цвета, просто пытаются возместить внутреннюю свою бесцветность, вот и расцвечивают фасад, а фасадом никого не обманешь. (Дэвид Скотт)
Кому от рожденья дана красота, тому она дороже всех сокровищ. Нелегко явиться на свет красавицей, а уйти уродом. Но ведь красота – дар или достоинство из тех, которым невелика цена, с нею надо родиться, её не приобретёшь и не заслужишь, и ценить её надо бы не выше, чем она того стоит. (доктор Шуман)
- Дэвид, лапочка, когда ты такой, я готова забраться на исконное место и опять сделаться твоим ребром!
Чудеса творятся мгновенно, их не вызовешь по своей воле, они совершаются сами собой, обычно в самые неподходящие минуты и с теми, кто их меньше всего ждет.
Цивилизация! Знаю я вашу цивилизацию. Сперва солдат, потом торгаш, потом поп, потом стряпчий. Торгаш нанимает солдата и попа, чтоб они завоевали для него страну. Сперва приходит солдат, то есть убийца; потом поп, то есть враль; потом торгаш, то есть вор; а потом все они призывают стряпчего, чтоб он состряпал для них законы и защищал каждый их шаг – вот это и есть ваша цивилизация! (Арне Хансен)
Несчастные должны страдать в одиночку и молча, это одно из преимуществ человека – наслаждаться своими горестями, не примешивая к ним чужие… а хуже всего, когда тебе выражают сочувствие совсем некстати и не по тому поводу, да ещё те, кто вовсе и не имеет права сочувствовать. (Фрейтаг)
- Наверное, это чудесно – плакать от радости!
...будь ты исполнена самой доброй воли, обладай самым что ни на есть отзывчивым сердцем, ужасно трудно быть хорошим, чистым, дружелюбным и простым человеком в этом мире, где, кажется, никто никого не понимает и никто никому не сочувствует; часто, очень часто кажется - никто не желает хотя бы попытаться проявить хоть чуточку милосердия и участия.
У Дженни с Фрейтагом завязалась своеобразная доверительная беседа, какие легко возникают в дороге между людьми, которые рассказывают о себе, зная, что знакомство их едва ли продолжится, - это подобие откровенности возникает оттого, что затем нетрудно перейти к равнодушию.
Человек не обретает ни новые силы, ни новые слабости, в нём лишь развиваются, укрепляются, сходят на нет или извращаются задатки, заложенные в нём изначально. Порой это происходит так бурно и внезапно, что может показаться, будто характер переменился в корне, но, боюсь, это только кажется. С годами человек всё яснее сознаёт, сколько шаткого, неустойчивого в его натуре. Старается во всём отдавать себе отчёт, держать в руках. И, наконец, трезво и всё же скорбно понимает, как верно то, что ему говорили в детстве: да, конечно, он бессмертен, но не в нынешнем своём облике, не во плоти.
Он напряг все мышцы, пытаясь перекатиться из противоестественной позы и вернуть себе мужское превосходство, но Лиззи раскинулась на нём, как поваленная ветром палатка со множеством шестов.
Вся безмерно тяжкая ответственность за супружеское счастье лежит на плечах женщины. (фрау Гуттен)
Все радикалы, каких мне случалось встречать, были нестриженые, с грязными ногтями и вечно выпрашивали сигареты, а потом гасили их в чашке из-под кофе. Ваши тоже такие?
Только об одном могу я думать - что же должна выстрадать грешная плоть, прежде чем ей позволено будет умереть.