Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...
— Создавать — значит говорить.— Нельзя писать без слов. Линии.Девушка окинула комнату взглядом. Голос ее звучал очень ровно:— Искусство есть форма речи. Речь должна опираться на то, что нужно человеку, а не на абстрактные правила грамматики. Ни на что, кроме слова. Реально существующего слова.— Отвлеченные понятия в самой своей основе опасны для искусства, потому что отвергают реальность человеческого существования.
В памяти Дэвида, конечно, останется природная неотесанность старика. Но грубость речи и поведения в конечном счете обманчивы — как обманчива внешняя агрессивность некоторых зверей, потому что агрессивность эта, в сущности, обусловлена желанием обрести мир и пространство, а не демонстрировать свою животную силу. Гротескные обличья старика — всего лишь внешние проявления его подлинного "я", стремящегося вырваться на волю.
— Три года вдалбливают тебе, как надо правильно писать. И чем дольше учишься, тем меньше знаешь. И вдруг встречаешь этакий нелепый старый мешок с костями и видишь, что он делает все наоборот. И все твои маленькие победы и достижения оказываются ничтожными.
Так бывает. В одном случае отворачиваешься от человека с золотым сердцем, а в другом — отдаешься душой и телом тому, кто этого не заслуживает.
Пренебрежение природой и реальностью исказило до безобразия отношения между живописцем и зрителем; ныне художник творит для интеллектуалов и теоретиков — не для людей вообще и, что хуже всего, не для себя самого. Конечно, это приносит дивиденды в материальном отношении и в смысле популярности, но пренебрежение телом человека, его естественным, чувственным восприятием привело к порочному кругу, к водовороту, к уходу в небытие; ныне живописец и критик согласны лишь в том, что существуют и имеют какое-то значение они одни. Хорошее надгробие для разного отребья, которому на всех наплевать.
нельзя относиться терпимо к тому, что считаешь дурным.
Когда человек ничем не рискует, не принимает никаких вызовов, он превращается в робота. Секрет старика в том, что он не терпит никаких преград между собой и тем, что изображает; и дело тут не в том, какую цель преследует художник или какими техническими приемами он пользуется, а в том, насколько полно, насколько смело идет по пути постоянной переделки самого себя.
исключения не подтверждают правил, они есть исключения из правил.
Один из способов избежать осложнений — не рисковать совсем.
— Это говорите не вы. Это ваша жалость к себе говорит.
Когда человек ничем не рискует, не принимает никаких вызовов, он превращается в робота.
Художник боится, как бы его живопись не отразила его образа жизни, а возможно, этот образ жизни так дискредитировал себя, художник так старается устроиться поуютнее, что он невольно стремится замаскировать пустотелую реальность с помощью технического мастерства и хорошего вкуса. Геометрия. Безопасность, скрывающая отсутствие какого-либо содержания.
— А Мышь-то — ваша поклонница, Уильямс. Она вам говорила?
— Да, мы с ней уже учредили общество взаимного восхищения.
- Но всё это вовсе не так бессмысленно, как выглядит. Он понимает – надо, чтоб нам было что в нём высмеивать. Даже ненавидеть.
- Чтоб было, что прощать.
Он потерпел двойную неудачу: и как человек современный, жаждущий физической близости с ней, и как средневековый рыцарь, эту близость отвергший.
Чем дальше он ехал, тем меньше был склонен искать для себя оправданий. Чувство облегчения – из-за того, что он более или менее открыто может взглянуть в глаза Бет – было сугубо поверхностным, тем более что этот "поощрительный приз" был вручен ему явно по ошибке. В конце концов, он ведь сохранил "супружескую верность" лишь потому, что в замке повернули ключ. И даже само сознание этой чисто технической невинности, которое все ещё так много значило для него, свидетельствовало о его извечной, преступной вине: стремлении уклониться, избежать, предотвратить.
- Странствующим рыцарям не следует терять доспехи. - Что же – беречь их фальшивый блеск?
Такие психические явления иногда бывают: читаешь о них, рисуешь в своем воображении - и не замечаешь, когда они в конце концов становятся фактом.