ФБР расследует череду особо жестоких убийств. Среди жертв — кинозвезда, профессор, юрист и писатель. Всех их объединяет то, что когда-то в молодости они активно выступали против войны во Вьетнаме. Все улики указывают на бывшего военного снайпера Карла Хичкока, одного из величайших мастеров своего дела. Однако арестовать его не удается: Хичкок совершает самоубийство, видимо, придя в ужас от содеянного. Тем не менее что-то в этом деле не дает покоя агенту ФБР Нику Мемфису, и он обращается за...
- Гм, значит, какие-то проблемы все таки есть? А я полагал, вы говорите, какой я чертовски хороший. - Ну, с этой проблемой приходится сталкиваться большинству людей. Она называется гордыней. Гордыня предвещает падение, как написано в одной древней книге.
-Сволочь! - бросил Гроган.
- Но Энто по-прежнему хочет получить пленку. Энто обязан ее получить.
Гроган помолчал и спросил:
- Ты не отослал ее со своим приятелем?
- Нет, - соврал Свэггер. - Потому что Боб по-прежнему жаждет денег. Боб в них очень нуждается.
- Продажная твоя душа, - пробормотал Энто. - Когда все флаги спущены, все речи произнесены, а все воины отправлены в дома для умалишенных, единственное, что остается, - это деньги.
- В точку, - отозвался Свэггер.
Мы имеем дело с сюжетом. А с сюжетом сражаться бесполезно. Сюжет уничтожит всех, кто окажется у него на пути. Сюжет всемогущ. Сюжет властвует безраздельно. Он правит нами, правит Вашингтоном, правит всем. Естественно, ты спросишь: "а что такое сюжет?"
- Сюжет - это определенный набор предположений, в которые верят средства массовой информации, возможно даже сами об этом не догадываясь. Все происходит совсем не так, как если бы журналисты собирались каждое утро и решали, какую ложь выдать сегодня. Нет, это слишком грубо и прямолинейно. Скорее, это комплекс достаточно расплывчатых взглядов на действительность, с которой эти люди никогда не сталкивались, подогнанных таким образом, чтобы подкрепить их идеальные представления о самих себе, о собственной значимости и о том, как надо проживать жизнь. Это способ подвести все под некие шаблоны, в которые они верят, не называя вещи своими именами. Вся наша культура проникнута этим. Например, журналисты знают, что Буш тупица, а Обама святой. Знают, что угроза коммунизма была липовой и выдумали ее правые "ястребы" как рычаг для усиления исполнительной власти. Знают, что у Саддама не было оружия массового поражения, что подготовку к урагану "Катрина" осуществили из рук вон плохо, что пытки подозреваемых никогда не приносят желаемых результатов, а спятивший снайпер Карл Хичкок, ветеран войны во Вьетнаме, убил святых борцов за мир. Чейни дьявол, Байден гений. Мягкая рука — хорошо, твердая — плохо. Прощение — это великолепно, наказание дает обратный эффект, а смертная казнь — грех. Понимаешь, Ник сражается с сюжетом. Ник пошел против сюжета, а сюжет этот подозрительно совпадает с предвзятым мнением средств массовой информации, как это было с выдумками Джейсона Блэра и документами авиации национальной гвардии Дэна Разера. Сюжет — это краеугольный камень журналистской культуры, фундамент их веры, алтарь церкви. Эти люди даже себе не сознаются, что они искренне верующие, потому что на словах презирают любую истинную веру. Однако, твою мать, они без всякого сожаления уничтожат каждого, кто усомниться в их постулатах, а у Ника хватило дерзости сделать это, хоть и неосознанно. Вот почему ведомые Банджаксом и тем, кто сливает ему информацию, должны растоптать Ника. Не представляю, кто или что стоит за всем этим, но ясно одно: все карты у них на руках и, если ты ввяжешься в эту игру, тебя тоже растопчут.
- А почему нельзя просто разрушить сюжет?
- Старлинг, он повсюду. Во всем. Внизу. Вверху. Он в воздухе, в музыке, в мебели, в ДНК, в крови, если у этих козлов есть кровь. Он вечен.
- Я говорю: разрушить.
- А я говорю: ты сама будешь уничтожена.
...
- Значит, вы считаете, что это безнадежно? - Спросила она.
- Старлинг... агент Чендлер... Джин - Джин, тебя так зовут? Послушай, тебе не надо вмешиваться в игры этих стервятников. Они хитрые и безжалостные, они улыбаются и смотрят тебе в глаза, но ради чего-то, что они считают правдой, они без колебаний вырвут из твоей груди сердце и оставят умирать на солнцепеке. Зачем тебе это? У тебя впереди светлое будущее, работа по призванию, а если Нику достанется по шее топором, а потом достанется по шее топором и мне, значит, так было угодно топору. Ты же продолжишь свою карьеру, упечешь за решетку множество плохих ребят и не застрянешь в этом зловонном городе. С Ником все кончено, как это ни печально; боюсь со мной тоже все кончено, и это тоже печально. Ты нам ничем не обязана; ты в долгу перед той глупой дамочкой с повязкой на глазах и весами в руке. Это перед ней ты в долгу, а не перед нами. Я, старый козел, повторяю тебе, маленькой девочке: не лезь в эту грязь. Ничего хорошего не выйдет.
- Если бы найти слабые места... А они должны быть. Столько заносчивой самоуверенности - слабые места есть обязательно. Мы не можем просто...
- Это только погубит тебя. Прислушайся к словам мертвеца: это тебя только погубит.
Нельзя добиться скорости второпях. Добиться скорости можно, только действуя медленно.
Правила были следующие: информация - это сила. А сила это власть. Власть, которой нужно не столько подчиняться, сколько уступать, обхаживать и ублажать. Ключом ко всем контрактам был конгрессмен, который устраивал своим крупным спонсорам и сторонникам личные аудиенции с влиятельными федеральными чиновниками. Так было, есть и будет. И вот Том Констебл - Т. Т. в газетах, Том только для друзей и близких - пожелал быть в курсе. Ник удивился, что Констебл явно специально продлевал эту тему. Констебл сам жаждал внимания, возможно, именно поэтому и женился на Джоан и теперь появлялся во всех воскресных обозрениях, рассказывая о печальной судьбе своей второй жены, о том, сколько она отдала, о том, как стала жертвой той самой войны, прекращения которой так упорно добивалась. Разумеется, Джек и Митци, не говоря уже про бедного клоуна Митча, упоминались в этой трагической вакханалии лишь вскользь, но опять же у больших шишек так принято.Никто не возмущался, что это несправедливо. Ни о какой справедливости изначально речи не шло. Если провести ангиологию с техникой, машина работала так, как и было задумано.
В конце концов, целостность головы является наипервейшим биологическим требованием. Голова - это сейф, сундук с сокровищами, ковчег, содержащий самое святое, все то, что делает человека человеком. И если ее разбить вдребезги, это зрелище кого угодно выведет из душевого равновесия. Боба, по крайне мере, вывело.
- никак не могу понять, почему у меня не получается третий выстрел, - посетовал он. - Наверно, в патроне было слишком много пороха и отдача получилась сильнее обычного.
- Скорее всего, вы держали револьвер слишком крепко и не погасили отдачу, и он стал жить собственной жизнью. Нельзя добиться скорости второпях. Добиться скорости можно, действую медленно.
- Знаете, Клелл, вы твердите мне это раз за разом. Будем надеяться, через несколько недель я наконец пойму, что вы имеете в виду.
- Ну, сэр, я имею в виду, что с оружием нельзя воевать. Его нельзя победить. Нельзя его запугать, заставить сделать то, чего оно делать не хочет. С ним нужно обращаться нежно, ласково, с любовью, выполнять его желания, и тогда оно тоже выполнит ваши желания. Это как с лошадью. Или с женщиной.
Мистера Брауна прихлопнули, я прихожу к Браунам и застаю все таким, каким оно было, когда миссис Брауне услышала, что ее муж сыграл в ящик. Она в шоке. Все словно застыло. На полу газеты, под кроватью носки, мусорное ведро переполнено, кошачий лоток давно не меняли, на столе пара стаканов со вчерашнего вечера, в мойке грязная посуда, на плите кастрюля с подгоревшей кашей. Понимаете, такой закон жизни: для того чтобы что-то сделать, надо сначала это "что-то" достать, а затем убрать. Но нередко между "достать" и "убрать" проходит много времени. Посетив за последние десять лет тысячу домов с самыми страшными известиями, а потом задав самые страшные вопросы, я со знаем дела утверждаю, что жизнь по большей части протекает минута за минутой, час за часом, день за днем в каком-то непостижимом пространстве между "достать" и "убрать". И так повсюду. Повседневность - это беспорядок.
- У меня только одно возражение: такого просто не бывает. Даже близко. В настоящем мире нет ничего настолько мудреного, четко спланированного и запутанного. В настоящем мире все просто: какой-нибудь пьяница, окончательно спятив от выпивки, грохает невинного человека. Вот что я вижу снова и снова. Или юнец спорит с другим себе подобным за место на улице и, сгоряча всадив в него обойму девятимиллеметровых пуль считает себя героем. Вот какова реальность, дружище; ты же отправился в страну Джеймса Бонда.
На самом деле для него это был даже не ад, хотя для большинства это стало бы невыносимым мучением. Если честно, профессионалы высшего уровня, такие как Энто и его товарищи по 22-му отдельному парашютно-десантному полку, а также "морские котики" и солдаты из других подразделений специального назначения армий всего мира, нисколько не боятся вступить в бой; наоборот, они ждут этого. Для них бой - как возбуждение от сильного наркотика; отнимая человеческую жизнь, неважно, врукопашную или из снайперской винтовки, они получают истинное наслаждение, для них это все равно что забросить мяч в кольцо или забить гол в ворота.