Многие люди добры и честны, пока им плохо живется, и становятся невыносимыми, едва только их положение улучшится.
- А что такое жизнь?
- Именно то, что в данную минуту происходит.
Наша беда в том, что нет в нас ни настоящей глупости, ни истинной разумности. А вечно - наполовину сидим: как обезьяны, между двумя ветками.
Лучшие остроты на свете говорятся серьезными людьми.
— В качестве кого же ты хочешь идти в мир?
Я смеюсь.
— Просто как искорка жизни, которая попытается не угаснуть.
Одиночество не имеет никакого отношения к тому, много у нас знакомых или мало.
Несчастье не в том, что невозможно слиться до полного единства и приходится расставаться, каждый день и каждый час. Знаешь это, и всё же не можешь удержать любовь, она растекается между пальцами, но она - самое драгоценное, что есть на свете, и всё же её не удержать. Всегда один из двух умирает раньше другого. Всегда один из двух остаётся.
А жизнь, хорошая или плохая, все равно есть жизнь, это замечаешь, только когда вынужден ею рисковать.
Сомнение - оборотная сторона веры.
Наша проклятая память - это решето. И она хочет выжить. А выжить можно, только обо всем забыв.
Раздвоение личности - это обычное желание убежать от самого себя.
– Каждый когда-нибудь кого-то спасает, – замечает Георг. – Так же как он всегда кого-то убивает. Даже если и не догадывается об этом.
А жизнь, хорошая или плохая, все равно есть жизнь, это замечаешь, только когда вынужден ею рисковать.
У нас с ним дружеские отношения, как бывает обычно, когда отношения между людьми основаны на взаимной выгоде.
Странное дело: если бы близкие при жизни иного покойника хоть наполовину так заботились о нем, как тогда, когда им от этого уже нет никакой пользы, трупы наверняка охотно отказались бы от самых дорогих мавзолеев; но уж таков человек: по-настоящему он дорожит только тем, что у него отнято.
То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь. В этом состоит романтика и идиотизм человеческой жизни.
Только идиоты утверждают, что они не идиоты. Противоречить им бесполезно.
- Почему все люди не могут просто быть счастливы, Рудольф? - шепчет она.
- Этого не знаю. Может быть потому, что тогда Господу Богу было бы скучно.
- Нет, - торопливо отвечает она. - Не поэтому.
- А почему же?
- Потому что он боится.
- Боится? Чего же?
- Если бы все были счастливы, никакой Бог не был бы нужен.
Если судить по извещениям о смерти и некрологам, то можно вообразить, что человек - абсолютное совершенство, что на свете существуют только благороднейшие отцы, безупречные мужья, примерные дети, бескорыстные, приносящие себя в жертву матери, всеми оплакиваемые дедушки и бабушки, дельцы, в сравнении с которыми даже Франциск Ассизский покажется беспредельным эгоистом, любвеобильнейшие генералы, человечнейшие адвокаты, почти святые фабриканты оружия - словом, если верить некрологам, оказывается, на земле живут целые стаи ангелов без крыльев, а мы этого и не подозревали. Любовь, которая на самом деле встречается в жизни очень редко, после чьей-нибудь смерти начинает сиять со всех сторон и попадается на каждом шагу. Только и слышишь о первоклассных добродетелях, заботливой верности, глубокой религиозности, высокой жертвенности; знают и оставшиеся, что им надлежит испытывать: горе сокрушило их, утрата невозместима, они никогда не забудут умершего! Просто воодушевляешься, читая такие слова, и следовало бы гордиться, что принадлежишь к породе существ, способных на столь благородные чувства.
Человек живет. Кто копает глубже, тот пропал
Не пренебрегайте мудростью церкви. Это единственная диктатура, которая устояла в течение двух тысячелетий.
Человек - это всеядный убийца, который, разглагольствуя о мире и любви, перерезает горло овцам и глушит рыбу, чтобы набраться сил и продолжать разглагольствовать о мире и о любви.
Человек живет, на семьдесят пять процентов исходя из своих фантазий и только на двадцать пять - исходя из фактов, в этом его сила и его слабость,...
Если человеку представляется случай помучить себя, он не так легко откажется от этой возможности.
Деньги - вещь очень важная. Особенно когда их нет.