Замечательный роман на вечную тему — роман о любви. Блистательная «Жюстина» Лоренса Даррелла, не случайно названная так же, как и нашумевший в свое время роман маркиза де Сада: чувства в нем столь же изысканы, экзотичны, и он не менее глубок психологически и философски.
Можно только позавидовать читателям, которые впервые откроют для себя волшебный мир этого автора.
Болезни не интересуются теми, кто хочет умереть.
Как все эгоисты, я совершенно не способен жить один...
Все мы ищем разумных доводов, чтобы уверовать в абсурд.
Мы друг для друга — топоры, чтобы рубить под корень тех, кого по-настоящему любим.
Трудно противостоять желаниям сердца: если оно чего-то очень захочет, то купит всё равно и заплатит душой.
- Как вы спасаетесь от одиночества? - Месье, а что, если я и есть одиночество?
"Город становится миром, когда ты любишь одного из живущих в нем".
С женщиной можно делать только три вещи. Ты можешь любить её, страдать из-за неё и превращать её в литературу.
You know I never tell a story the same way twice. Does that mean that I am lying?
Разве не зависит все на свете от нашей интерпретации царящего вокруг нас молчания?
"Каждый мужчина частью - глина, частью - демон и ни одна женщина не в силах вынести и то и другое сразу".
Мир похож на огурец: сегодня он у тебя в руках, а завтра в заднице. Арабская пословица.
...Слегка рассеянное выражение, как у музы, страдающей запором...
Ради Бога, не нужно оправданий! Тогда я буду знать, что мы ошиблись!
Он понял, что люди прогуливаются по улице под ручку с Репутацией, а не с человеком... Имя прихлопнуло его, как надгробный камень.
Бедность бьёт по рукам, а богатство запирает двери.
Как и все эгоисты, я не могу жить один.
Любовь много искренней, когда порождается не страстью, а симпатией; и она не оставляет ран.
Я знал, что он несчастлив, да если бы он и не был таковым, то симулировал бы несчастливость из чистого чувства долга. В наши дни человек искусства просто не имеет права не взрастить в себе личной трагедийки…
Есть в этом мире люди, рожденные для самоуничтожения, и любые разумные доводы здесь бессильны.
Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.