В Англии, раздираемой междоусобицей, царит хаос…
Некая разбойная группа, действующая в Шропшире, оставляет за собой сожженные фермы, разграбленные маноры. Все происходящее вплотную связано с историей двух детей из знатного рода, попавших в самую гущу событий.
А незаменимый брат Кадфаэль поглощен загадкой гибели молодой женщины, погребенной во льдах…
Даже злодеи должны отвечать только за те преступления, которые совершили.
В полдень он оседлал коня и, попрощавшись с Леонардом, отправился вместе с Хью Берингаром в Шрусбери.
Небо затянуло облаками, но погода стояла мягкая, хотя воздух, при полном безветрии, был холодным. Подходящий день, чтобы с удовлетворением, выполнив свой долг, возвращаться домой. Они давно не ездили вот так, рядом, без особой спешки. Дух товарищества связывал их, и вдвоем им было хорошо и беседовать, и молчать.
— Подними-ка голову, душа моя, — донесся веселый голос с другого конца лестницы, — и покажи мне свое мужественное лицо — синяки, сажу и все прочее. Дай мне взглянуть на мой приз!
Ив приподнял голову и удивленно взглянул в ясные глаза, отливавшие золотом. Незнакомец улыбался ослепительной улыбкой. Мальчик с восторгом разглядывал правильный овал лица, густые черные волосы, широкие скулы, тонкие брови и изогнутый как у ястреба нос. Выбрит он был гладко, как нормандцы, и кожа его, смуглого, оливкового цвета, была гладкой, как у девушки.
Ив с благодарностью дополз по лестнице до старшего товарища, и его обняла теплая сильная рука. Они устроились поудобнее, тесно прижавшись друг к другу. Глубоко вздохнув, Ив застенчиво приник щекой к плечу своего обожаемого героя.
Дитя, минуло уже пять столетий, как Англия стала христианской страной, а разве люди стали другими? Если бы эти пять столетий люди вели себя по-другому, дела бы сейчас, конечно, обстояли иначе, но разве мы можем что-то изменить или предугадать будущее? Нет никакого проку в «если». Мы живем и действуем именно сейчас, и отвечаем за содеянное нами зло, и предоставляем Господу печься о нашем благе.
Никогда не напрашивайтесь на несчастье, — бодро сказал Кадфаэль. — Ожидайте лучшего и ведите себя осмотрительно, а остальное предоставьте Богу.
Я не верю, что добро и зло могут так безнадежно перепутаться, чтобы их было не распутать.
Прильнув к сильному плечу, обтянутому грубой домотканой материей. Ив выложил все, начиная со своих блужданий по лесу и кончая утешением и добротой, которые нашел у брата Кадфаэля и приора Леонарда в Бромфилде, рассказал о том, что случилось с сестрой Хиларией и об отчаянной погоне за бедным одержимым братом Элиасом…
— И я оставил его там, не думая… — Ив не стал повторять слова, сказанные братом Элиасом, когда они ночью лежали рядом в хижине. Этим он не мог поделиться даже со своим героем, которым восхищался. — Я за него боюсь, — сказал он со вздохом. — Но я оставил дверь открытой. Вы думаете, его найдут? Он выживет, поправится? Только бы его нашли вовремя!
— Его найдут во время, угодное Богу, а это всегда вовремя, — уверенно ответил Оливье. — Твой Бог печется о слабых разумом и заботится о том, чтобы потерявшиеся нашлись.
Ив сразу же заметил странный подбор слов.
— Мой Бог? — переспросил он, с любопытством взглянув на смуглое лицо, которое было так близко от его собственного.
— О, и мой также, хотя я пришел к христианству не сразу. Моя мать была мусульманкой из Сирии, а отец — крестоносец, прибывший из Англии и отплывший домой еще до моего рождения. Я принял его веру и, как только стал мужчиной, присоединился к рыцарям в Иерусалиме. Там я и поступил на службу к твоему дяде, а когда он вернулся сюда, я приехал вместе с ним. Я такой же христианин, как и ты, только я выбрал эту веру, а ты в ней родился. И я нутром чую, Ив, что ты найдешь брата Элиаса и здоровье его ничуть не пострадает из-за той холодной ночи, в которую вы ушли из монастыря.
От глаз Берингара обычно ничего не ускользало, но сейчас лицо его оставалось непроницаемым. Кадфаэля охватило волнение. В этой игре для него как будто не было роли, однако какой-то инстинкт заставлял втягиваться в сложную интригу, которую он сам пока еще не до конца понимал.
При звездном свете сверкнули белые зубы незнакомца, а глаза засияли, как янтарь. Капюшон упал с головы, и открылась шапка густых черных волос, не курчавых, а волнистых. Каждая черточка и каждое движение буквально кричали о его юности и отваге. Ив только взглянул — и навеки отдал ему свое сердце. Мальчик видел героев и раньше, в том числе и своего отца, но этот был молодой и прекрасный, а главное, находился рядом.