В этой книге экономист из Кембриджа Ха-Джун Чанг в занимательной и доступной форме объясняет, как на самом деле работает мировая экономика. Автор предлагает читателю идеи, которых не найдешь в учебниках по экономике, и делает это с глубоким знанием истории, остроумием и легким пренебрежением к традиционным экономическим концепциям.
Книга будет полезной для тех, кто интересуется экономикой и хочет лучше понимать, как устроен мир.
На русском языке публикуется впервые.
95 процентов экономической теории – это всего лишь здравый смысл, которому придали сложный вид с помощью специальной терминологии и математики.
Жизнь богачей становится проще, если им удастся убедить бедняков в том, что их положение - их собственная вина, что те, у кого много денег, честно заслужили их и что они сами могут преуспеть, если будут достаточно усердно трудиться. После этого малообеспеченные люди, часто вопреки собственным интересам, начинают требовать меньших перераспределительных налогов, меньших расходов на социальное обеспечение, меньшего числа ограничений в бизнесе и меньших прав трудящихся.
правительство - "на самом деле институт, призванный защищать богатых от бедных или тех, кто имеет какую-то собственность, от тех, кто ее не имеет".
...наука, которая содержит множество теоретических подходов, может справиться с меняющимся миром лучше, чем та, в которой есть только одно направление.
Наша окружающая среда сильно влияет на то, кто мы такие, чего хотим и что делаем. Люди представляют собой продукт своего общества.
Представители бихевиоризма утверждают, что лояльность членов организации имеет большое значение для хорошей работы последней, поскольку структура, наполненная нелояльными членами, будет перегружена расходами на отслеживание и наказание корыстного поведения. Вопрос о справедливости тоже очень важен, поскольку члены организаций или общества не станут лояльными, если будут думать, что с ними обращаются несправедливо.
Единственная функция экономического прогноза состоит в том, чтобы астрология выглядела более респектабельной.
Экономическая теория была и остается частью политики. Она никогда не была - и не станет - наукой, потому что в экономике нет объективных причин, которые можно установить независимо от политических, а часто и этических суждений. Поэтому, столкнувшись с экономическим аргументом, нужно задать себе извечный вопрос: Cui bono? (Кому это выгодно?).
За каждой экономической политикой и корпоративным действием, влияющими на нашу жизнь – минимальной заработной платой, аутсорсингом, социальным обеспечением, безопасностью продуктов питания, пенсиями и прочим, – лежит некая экономическая теория, которая либо вдохновляет на эти действия, либо, что бывает чаще, находит оправдание тому, что власть имущие хотят сделать.
Только в том случае, когда мы знаем о существовании различных экономических теорий, мы сможем сказать этим принимающим решения людям, что они не имеют права говорить нам, что «альтернативы не существует», как однажды, к собственному стыду, заявила Маргарет Тэтчер, защищая свои противоречивые политические действия. Когда мы поймем, как много точек соприкосновения лежит между якобы враждующими фракциями в экономике, мы сможем более эффективно противостоять тем, кто пытается обострить дебаты, изображая все исключительно в черном или белом цвете.
Одного признания существования различных экономических концепций недостаточно. Это разнообразие следует сохранить или даже приумножить. Разные концепции раскрывают различные аспекты экономики с различных точек зрения, а результаты исследований ряда школ, а не только одной или двух дают возможность получить более полное, сбалансированное понимание комплексной системы под названием «экономика».
Инновации дают успешным бизнесменам временные монополии на соответствующих рынках, что позволяет им заработать исключительную прибыль,...
удается получить около 10 процентов.
Ни одна экономика не достигла «чудесных» темпов роста (то есть более 6 процентов в год в пересчете на душу населения), не вкладывая не менее 25 процентов ВВП в основной капитал.
обязательно даст хорошие результаты. Инвестиции по определению приводят к жертвованию сегодняшним потреблением и уровнем жизни, соответственно, в надежде получения более высокого уровня потребления в перспективе.
...инвестиционный коэффициент – и его динамика – служит лучшим показателем того, как страна развивает свои производственные возможности и тем самым экономику.
...вещи становятся необходимостью, когда общество считает, что «уважаемым людям, даже самого низкого сословия, непристойно не иметь их».
В долгосрочной перспективе наиболее негативное влияние ПИИ заключается в том, что они способны сделать рост производственных возможностей принимающей страны очень сложным делом. Как только вы позволите ТНК закрепиться на вашей территории, местным компаниям придется бороться за выживание. Вот почему многие сегодня богатые страны, особенно такие как Япония, Корея, Тайвань и Финляндия, строго ограничивали ПИИ до тех пор, пока их собственные компании не обрели способность конкурировать на мировом рынке.
За последние пару десятилетий после интенсивных трансграничных слияний и поглощений практически во всех отраслях промышленности стало доминировать небольшое число мировых игроков.
Очень мало сторонников свободного рынка выступают за свободную иммиграцию так же активно, как за свободную торговлю. Многие экономисты, кажется, даже не понимают, что они противоречат сами себе, когда требуют свободного передвижения всего чего угодно, кроме людей.
...чаще всего иммигранты восполняют недостаток в каком-то конкретном сегменте рынка труда – от грязной, опасной и унизительной работы до вакансий в Кремниевой долине, требующих высокой квалификации. Короче говоря, иммигранты приезжают, потому что они нужны стране.
...крайне часто эмигрируют квалифицированные специалисты (это явление называется утечкой мозгов). В результате они приобретают еще больше навыков в странах, где работают, и после возвращения домой уже способны обучать им других. Это называется притоком мозгов, но доказательств такой тенденции очень мало.
Однако глобализация отнюдь не неизбежное следствие технического прогресса... Лишь в последние три десятилетия мир стал глобализированным, да и то лишь потому, что влиятельные правительства и бизнес-элита в богатых странах решили, что они хотят видеть его таким.