Эту книгу «Нью-Йорк таймс» назвала «одной из важнейших работ в области новейшей истории». Эту книгу удостоили Национальной книжной премии, перевели практически на все языки, переиздавали уже более 30 раз — и она по-прежнему находит тысячи и тысячи новых читателей во всем мире. Что придает работе Уильяма Ширера такую ценность? Почему многие ученые считают ее «лучшим, что было написано о нацизме в Германии»? Автор не просто констатирует факты и описывает события, он подробно и объективно...
Гитлера не устраивала роль второй скрипки, которую отводили ему эти господа; их помыслы были обращены исключительно в прошлое, а он был уверен, что к прошлому возврата нет.
Наверху, где ухоженные газоны и клумбы почти скрывали грибовидные конуса над вентиляционными трубами, сообщавшимися с газовыми камерами, стояли стражники, готовые в любой момент высыпать в них цианистый водород, или циклон В в виде кристаллов сине-фиолетового цвета. Первоначально это вещество вырабатывалось в качестве сильного дезинфицирующего средства. Как мы убедились, герр Хесс нашел для него новое применение, чем очень гордился.
Гитлер не понимал, как не понимал и Сталин, дорого заплативший за это, что у Чемберлена наконец открылись глаза и что для него господство Германии в Европе и есть самая грозная опасность для Британской империи, как, впрочем, и для России.
Стороннего наблюдателя, только что прибывшего в страну, несколько удивляло, что немцы, очевидно, не сознавали себя жертвами запугивания и притеснений со стороны бессовестной и жестокой диктатуры и наоборот, они с неподдельным энтузиазмом поддерживали эту диктатуру.
В воздухе ревели немецкие самолёты, заходя на свои цели — колонны польских войск, эшелоны с боеприпасами, мосты, железные дороги, незащищённые города. Через несколько минут поляки — военные и гражданские — поняли, что такое смерть, внезапно обрушивающаяся с неба. Такого в мире ещё не бывало, но в последующие шесть лет это чувство познали сотни миллионов мужчин, женщин и детей в Европе и Азии. Тень этого ужаса, особенно после создания атомной бомбы, будет преследовать человечество, напоминая ему об угрозе полного уничтожения.
Часто в доме знакомого немца, в конторе или во время случайного разговора с незнакомым человеком в ресторане, в пивной или в кафе я слышал довольно странные утверждения от, казалось бы, интеллигентных людей. Было очевидно, что они, как попугаи, повторяют разные нелепости, услышанные по радио или вычитанные из газет. Иногда я торопился высказать им это, но в таких случаях наталкивался на такой недоверчивый взгляд или на такую реакцию, будто допустил в их присутствии страшное богохульство. И тогда я отдавал себе отчет, насколько тщетны попытки установить контакт с человеком с деформированным сознанием, для которого реальностью было лишь то, что внушили ему Гитлер и Геббельс — эти циничные фальсификаторы правды.
9 апреля, накануне плебисцита, он завершил предвыборную кампанию в Вене. Человек, который когда-то бродил по этим улицам голодный и грязный, за четыре года завоевал в Германии власть, равную власти Гогенцоллернов, и теперь присоединил в ней власть Габсбургов. Его распирало от сознания своей божественной миссии.
Минуя насыщенный событиями 1938 год наступил зловещий 1939й. Чемберлен узнал, что у Гитлера, с которым он так истово соглашался в интересах мира в Европе, на уме совсем иное.
Но Герман Геринг виселицы избежал. Он обманул палача. За два часа до своей очереди он проглотил капсулу с ядом, которую ему тайно доставили в камеру. Вслед за фюрером Адольфом Гитлером и своим соперником по наследованию власти Генрихом Гиммлером он избрал в последний час их путь, чтобы покинуть землю, на которой он, подобно им, оставил такой кровавый след.
Серьезные вопросы всегда решаются кровью и железом…
Человека, рожденного быть диктатором, не принуждают стать им. Он желает этого сам.
Ницше пошел в своих рассуждениях дальше и в сочинении «Так говорил Заратустра» писал: «Ты идешь к женщине? Не забудь захватить с собой хлыст!» По поводу этого высказывания Бертран Рассел съязвил: «Девять женщин из десяти отобрали бы у него этот хлыст, и, понимая это, он избегал женщин…»
Я знаю тех, кто «читает» очень много… но я с трудом мог бы назвать их людьми «начитанными».
Искусство чтения, так же как и самого процесса обучения, состоит в следующем: запомнить главное и забыть все лишнее…
Для войны важна победа, а не правота.
Человеческая память — инструмент несовершенный.
За долгую историю человечества политики лишь изредка обладали даром теоретиков. Чем глубже было это внутреннее единство, тем больше препятствий вставало на пути политического деятеля. Он уже не просто добивался того, что было без труда понятно простому лавочнику, а шел к достижению целей, которые могли понять лишь немногие. Поэтому в жизни он разрывался между любовью и ненавистью. Настоящее, не способное понять его, боролось против будущего, ради которого он трудился. Чем больше деяний совершает человек ради будущего, тем меньше настоящее способно оценить их, тем тяжелее борьба.
Так выглядело странное сборище людей, стоявших у истоков национал-социализма, создавших, не отдавая себе в том отчета, движение, которое за тринадцать лет охватит самую мощную страну в Европе и приведет к установлению в Германии Третьего Рейха.
Недалекий слесарь Дрекслер заложил основы движения, пьяный поэт Экарт развил определенные «духовные» ценности, чудаковатый экономист Федер сформировал то, что считалось идеологией, гомосексуалист Рем обеспечил движению поддержку военных и ветеранов войны.
Однако задачу по превращению скромного дискуссионного клуба в то, что вскоре станет мощной политической партией, взял на себя на данном этапе не кто иной, как бывший бомж Адольф Гитлер
Но основная причина того, что рабочий класс примирился с этой ролью в нацистской Германии, без малейшего сомнения, коренилась в наличии у него работы и гарантии, что он ее не потеряет. Очевидцы, знающие об опасном и трудном положении, в котором пребывали рабочие в период Веймарской республики, могут понять, почему они не очень забеспокоились по поводу утраты политической свободы и даже собственных профсоюзов, пока были заняты полную рабочую неделю. В прошлом для многих, точнее, для шести миллионов человек и их семей политические свободы в Германии сводились, по выражению рабочих, к свободе голодать. Лишив рабочих этой последней свободы, Гитлер заручился поддержкой класса, пожалуй, самого квалифицированного, трудолюбивого и дисциплинированного в западном мире, и поддержку свою этот класс оказал не надуманной идеологии или чудовищным намерениям Гитлера, а фактически производству военной продукции.
17 сентября возникли разногласия по поводу текста совместного коммюнике, призванного оправдать русско-германское уничтожение Польши. Сталин высказался против немецкого варианта, поскольку в нем факты излагались «слишком откровенно». Затем он составил свой собственный вариант — образец изощренности — и вынудил немцев согласиться с ним. В нем утверждалось, что общей целью Германии и России являлось «восстановление мира и порядка в Польше, которые были подорваны развалом Польского государства, и оказание помощи польскому народу в установлении новых условий для его политической жизни». По цинизму Гитлер нашел в Сталине достойного партнера.
Кстати сказать, в сегодняшней России в силу целого ряда обстоятельств снова вошел в моду аргумент о том, что «мюнхенский сговор» куда в большей мере, нежели пакт Молотова — Риббенропа, способствовал развязыванию Второй мировой войны. Его постоянно твердят высшие должностные лица, едва заходит речь об оккупации стран Балтии или разделе Польши. В том-то и дело, что это не одно и то же. Мюнхенское соглашение 1938 года, позволившее Гитлеру оккупировать Судетскую область Чехословакии, где преобладало немецкое население, было чудовищной ошибкой Чемберлена и Даладье, но они были убеждены, что подписывают договор о мире. Пакт Молотова — Риббентропа открывал Гитлеру дорогу к войне. Это было соглашение о разделе военной добычи.
Пропаганда всегда, еще со времен Дельфийского оракула, была составной частью любой войны (Пифию обвиняли в том, что она «подсуживала» Ксерксу в ходе персидского вторжения).