Я пытаюсь растопить лед. Мне нужно что-то сделать… какое-то движение. Иначе я окончательно покроюсь коркой льда и умру. В один прекрасный день кто-нибудь придет и найдет меня окоченевшей в кровати. Я должна что-нибудь сделать. Что-то ведь лучше, чем ничего.
Кокон, в котором я жила, был таким плотным, таким непроницаемым, что я почти забыла, что другие люди тоже могут чувствовать, да и вообще существуют.
"Но хорошие учителя никогда не обижают учеников.Только плохие учителя так поступают."
Ее одежда всегда была в чудовищном беспорядке....Но в голове у нее всегда был удивительный порядок – и она знала, что чувствуют другие люди.
У нас образовалась компания одиноких матерей, почти мужиков – как однажды пошутил кто-то из наших. Нас объединяла общая участь....Множество вечеров провели мы, сидя на кухне за столом, и твердили на разные лады о нем, о нем, о нем. Все мы были по-своему ушиблены, у каждой душа в синяках.
Люди не ценят того, что имеют. Теперь я это понимаю.
Как мне хочется быть нормальной, такой, как все. Болтать с друзьями, носить нормальные шарфы и ботинки, нормально праздновать дни рождения, получать нормальные подарки вроде мобильных телефонов. Собирать портфель на завтра, а потом спать в нормальной кровати под цветным абажуром. Я вижу таких детей в каждом городе, который мы проезжаем. Они сидят в кафе и хихикают, обсуждая свои секреты... Они болтают и смеются и при этом помешивают длинной ложечкой молочный коктейль в высоком бокале. У девочек розовые ногти под цвет свитера, а на веках перламутровые блестки.
Я чувствую спрятанную внутри меня куклу...и думаю, смогу ли я когда-нибудь избавиться от нее.
...мама советовала мне: если боишься человека, представь его в глупой ситуации – например как он в пижаме чистит зубы, и страх пройдет.
Расходиться всегда несладко.
Где они,все эти феи и писатели теперь,когда человеку нужна помощь?Нету их.
Быть живым-значит чувствовать тяжесть.
Люди почему-то принимают детей за мышат и думают, что мозги у них совсем крошечные.
Неблагодарность детей так трудно пережить.
Тоска по ней похожа на то, как если бы мне вырвали глотку.
Я окинула взглядом комнату, которая содержалась в такой чистоте и порядке, и подумала: возможно, не только я, но многие матери превращают комнаты своих дочерей в святилище.
В нашей жизни чужое несчастье вызывает либо нежелание замечать его, либо жгучий интерес.
Иногда самое лучшее - считать то, что с тобой происходит, сказкой, делать вид, что это все понарошку, не взаправду. Я уже так делала - например, когда папа от нас ушел, а другой раз, когда в школе два парня обзывали меня "шлюха" и "придурочная", и слова вылетали у них изо рта, как будто какашки. Если притворится, что это сказка, то можно смотреть на все как бы со стороны или как если бы все происходило внутри стеклянного шара.
Все, что я чувствую, — огромная, бездонная, зияющая тайна. Разверстая воронка, в которой разноцветным вихрем кружатся мелки, красные туфли, люди из поезда, блестящая юбка рассказчицы. Они кружатся днем и ночью. Это пропасть, на краю которой я стою, в любой момент готовая сорваться.
Разве кто-нибудь предупреждает тебя - каково это, быть матерью. Никто не предупреждает, что это тревога, тревога, тревога, тревога. Тревога без конца. Ребёнок держит твою судьбу, твою жизнь в своих руках, а ведь раньше ты была свободна и не осознавала этого. Если с ним что-нибудь случится, твоя жизнь будет разрушена, и это осознание постоянно с тобой. Постоянно.
Занятно отмечать после того, как долго не видел человека, что его характер и ежедневные мысли отпечатались в его скелете, проникли в мышцы.
оставшись одна, я снова думаю о маме.. И мне страшно рисовать - я боюсь, вдруг получится она.
у всех у нас в кармане лежит мобильный телефон, и в списке контактов на букву "б" у всех должен значиться "Бог". между нами и Богом существует прямая связь, и мы сможем к нему обратиться в любую минуту