Андрей Филимонов – писатель, поэт, журналист. В 2012 году придумал и запустил по России и Европе Передвижной поэтический фестиваль «ПлясНигде». Автор нескольких поэтических сборников и романа «Головастик и святые» (шорт-лист премий «Национальный бестселлер» и «НОС»). «Рецепты сотворения мира» – это «сказка, основанная на реальном опыте», квест в лабиринте семейной истории, петляющей от Парижа до Сибири через весь ХХ век. Члены семьи – самые обычные люди: предатели и герои, эмигранты и...
Жизнь маскировалась под анекдот. Своих узнавали по цитатам, которые кишели в речи, как муравьи на языке дохлой собаки.
… блажен, кто на первом свидании имеет план эвакуации из будущих отношений.
– Ибо?
– Что?
– Ну, если как в Библии, то должно быть «ибо».
– Ибо иди ты на хер!
Ночью, закрыв глаза, он долго не мог понять, где в этом мире верх, а где низ, где настоящее звёздное небо, а где только образ на плёнке моря. Смотрел в ночь, не мигая, отчего звезд становилось больше, чем темноты. И тёмно-синий космос, выворачиваясь наизнанку, забирал юного наблюдателя на другую сторону тверди небесной, где жёлтые души людей лениво ползают по бесконечности. Это и есть звёзды, ростовщики бытия, дающие нам взаймы каплю света в момент зачатия. Бизнес приносит им огромный доход. Получая с человека посмертные проценты, они каждый раз весело подмигивают.
Но любовь неразумна. Она все терпит и никого не слушает. Тем и сильна, потому и побеждает режимы.
Задолго до того, как садист Шрёдингер запер кота в ящике с цианидом, наши люди отлично понимали квантовую мудрость: кто угодно может быть ни жив ни мертв на протяжении десяти и более лет.
«Жалость к себе – страшный яд, хуже никотина».
Дело было в конце девятнадцатого века.Европа и тогда была Гейропой:декаденты, нудисты, революционеры.
... до чего хорошо, когда есть деньги и нет сомнений, и насколько хуже, когда наоборот.
Она собирала книги, как грибы. Три тысячи томов на пятидесяти квадратных метрах. Только инженерный гений ее мужа мог втиснуть в пространство хрущевки такое количество духовности.
Ельцинское здравоохранение было с юморком. Кто его пережил-не забудет.
Жалость к себе страшный яд – похуже никотина. В старину люди так легко не сдавались. Хоронили друг друга и жили дальше. Говорят, их утешали религия, легион угодников и лично бог. Но я не верю, что люди столетней давности наивно верили в магическую силу прикосновения трех пальцев к четырем частям тела. Россия, которую мы потеряли, вряд ли была населена такими дураками, как мы сейчас. Вряд ли.
Последняя фраза – чистое кокетство. Пассивности в ней было примерно как в дюжине игристого. Когда она злилась, на электрощитке вышибало пробки.
С голодухи вошли в моду ямочки на щеках. Грета Гарбо, звезда немого кино, нарочно вырвала здоровые коренные зубы, чтобы добиться ямочек. А советские люди имели их просто так, бонусом к классовой борьбе.
Повариха не читала Ницше, она и так знала, что нужно мужчине.
Нездоровые мысли бродят в голове одинокого человека, как пациенты по коридорам дурдома.
Огромный магазин имел два входа, но ежедневно, по традиции, работники "Детского мира" открывали только одну дверь. Желающих отовариться было много, а товаров наоборот. Поэтому выбор правильной двери определял успешное прохождение квеста. Опытные люди, зная правила игры, являлись парами, чтобы сделать лотерею беспроигрышной.
Время было такое. Детей заставляли не только читать, но и любить великую русскую литературу. Что из этого могло выйти? Ничего хорошего.
Сдвинули кружки с ликером "Три косточки". Так лётчики называли антифриз, тайком сливаемый из крыла самолёта через фильтр противогаза. Ликёр бил по мозгам, как кувалда, вызывая весёлые судороги и галлюцинации.
Большинство неполадок исправляли самостоятельно - ударом кулака. Даже дети своими маленькими ручками ловко выстукивали картинку из черно-белого телевизора.
становится ясно - любовного опыта у него примерно вдвое меньше, чем авиационного. Это приятный сюрприз, но плохая новость.
Моя бабушка навсегда усвоила кулинарный урок. Она говорила, что все советские семьи счастливы одинаково - первое, второе и компот.
Провинция называлась Стара Планина. Считается, что жизнь там почти невозможна, как на Марсе или в ГУЛАГе. «Наша Сибирь», говорят болгары, и лица их суровеют. Ну да, конечно! Именно такой я ее себе и представлял: в горах слива, в трех часах езды на машине – Стамбул. Типичная Сибирь.