Я хочу смеяться, и смеяться, и смеяться, но я молчу, противясь самому простому, противясь очевидному: он не должен понять, что мы оба можем играть в эту игру. Оба можем составить свой план. Оба можем придумать правила и жить по ним, не спрашивая разрешения друг у друга.
Я думаю о Теодоре – и сожалею о прошлом, хотя отец говорил, что сожаление – просто неверно понимаемая ностальгия. Можно сколько угодно смотреть в прошлое с любовью и даже с тоской, можно мучить себя бесконечными мыслями – а что, если бы… но ничего не изменится. Настоящее останется настоящим. Будущее будет таким, каким ему суждено быть.
- Продолжай пытаться, - говорит он, снова глядя в небо. - Всегда есть ответ, даже если ты уверена, что никакого ответа нет.
Никто не знает наверняка, удача ли, стечение ли обстоятельств, судьба, рок, Вселенная или совокупность правильных выборов гарантируют нам хорошую, счастливую жизнь. Все, что мы можем - принять наш выбор, неважно какой, уважать его и уважать самих себя.
Но что такое досада?
Я думаю, она включает в себя многое. Но по большей части она - начало склизкой тоски, с которой смотришь в прошлое и спрашиваешь себя, почему не знал ответов на вопросы, когда они были так очевидны.
Должно быть, самое пугающее - отказаться плыть по течению, бросить якорь и сказать: с меня хватит! Хватит наблюдать,как жизнь проходит мимо, хватит сидеть в зоне комфорта, хватит отказываться от большего, чем вы можете себе позволить. Мириться с бездействием - черта, наиболее свойственная людям, и мы не ждём, что вы легко сможете этому противостоять. Но когда это случится, вы почувствуете в глубине души,в глубине сердца, что вы - старый добрый вы - обладаете способностью все изменить.