«Закончив очередную главу «Мечтателя», я читал ее вслух моим детям. Договоренность была простая: они выслушивали свежую часть… а я выслушивал полезные редакторские замечания. <…> Нам нравится в детских книгах то, что они доставляют радость нашим детям, и тут замешана не столько литература, сколько любовь. Еще в начале работы над «Мечтателем» и чтения его вслух я подумал, что, может быть, стоит забыть о нашей могучей традиции детской литературы и написать книгу для взрослых о ребенке языком,...
Слова, оказывается, ранят больнее, чем честный удар в нос.
Когда тебе десять, ты видишь всю картину целиком, как все связано между собой, как что происходит...У тебя есть общее представление...
"Слова, оказалось, ранят больнее, чем честный удар в нос."
И там, августовским вечером, стоя между двумя группами возле моря, плещущего у босых ног, Питер вдруг понял нечто очевидное и ужасное: однажды он расстанется с теми, кто носится по пляжу, и окажется среди тех, кто сидит и разговаривает. В это трудно было поверить, но он знал, что это так. Его будет занимать другое: работа, деньги и налоги, чековые книжки, ключи и кофе - и разговоры сидя, сидя без конца. Эти мысли не оставляли его, когда он лег спать. Не очень радостные мысли. Как можно радоваться будущей жизни, которую проводишь сидя и в разговорах? Или поездкам в магазин и хождению на работу? Без игр, без веселья? Когда-то он станет совсем другим человеком. Это произойдет постепенно, так что он даже не заметит, и когда произойдет, он, одиннадцатилетний, веселый, игривый, станет таким же далеким, странным, малопонятным, какими представляются ему сейчас взрослые.
Бывают такие несчастные взрослые, которым очень мешает существование на свете детей.
Взрослым нравится думать, что они знают, что творится в голове у десятилетнего ребенка. Но знать, о чем думает человек, невозможно, если он об этом не рассказывает.
Он был из тех малышей, которые так хорошо ползают, что им совершенно незачем вставать на ноги. Он двигался по ковру с пугающей скоростью, как военный танк.
Если попросить один гугол шоколадных помадок, для них атомов не хватит во всей Вселенной.
«Взрослым нравится думать, будто они знают, что творится в голове у десятилетнего ребенка.» Питер
Открытие. Если жизнь – это сон, тогда смерть должна быть пробуждением. До чего же просто – наверное, так оно и есть. Ты умер, сон кончился. Вот что имеют в виду люди, говоря, что ты отправился на небеса. Это все равно что проснуться.
Он слышал о том, как влюбляются мальчики и девочки, как мужчины и женщины сходят с ума от любви, но всегда думал, что люди преувеличивают. В самом деле, насколько можно любить другого человека? В кино эти сцены, без которых не обходится ни один фильм, — когда герой и героиня раскиселятся, долго смотрят друг другу в глаза и целуются, — они всегда казались ему дурацкой тратой времени и только задерживали действие. И вот пожалуйста — он сам растаял от одного прикосновения ее руки и готов завопить от радости.
Взрослым нравится думать, будто они знают, что творится в голове у десятилетнего ребёнка. Но знать, о чём думает человек, невозможно, если он об этом не рассказывает.
Слова, ранят большее, чем честный удар в нос.
"Взрослым нравится думать, будто они знают, что творится в голове у десятилетнего ребенка. Но знать, о чем думает человек, невозможно, если он об этом не рассказывает."
Если жизнь — это сон, тогда смерть должа быть пробждением.
И что любит побыть один - взрослым это тоже не очень нравилось. Им не нравится даже, когда взрослый хочет побыть один, - когда ты с другими, им понятно, что ты затеваешь. Ты затеваешь то же, что они. Ты должен быть с ними вместе, иначе всем им портишь дело.
Проснувшись утром, Питер всегда лежал с закрытыми глазами, пока не ответит на два простых вопроса. Они всегда возникали у него в одном и том же порядке. Первый вопрос: кто я? А, да, Питер, десять с половиной лет. Потом, все еще с закрытыми глазами, второй вопрос: какой сегодня день недели? И ответ, неизбежный и недвижный, как гора. Вторник. Опять в школу.
Беда молчаливого мечтателя в том, что учителя, особенно те, которые плохо тебя знают, скорее всего, сочтут тебя глупым. А если не глупым, то туповатым. Никто же не видит того удивительного, что происходит у тебя в голове.
"Какое мучение - вытаскивать своё тёплое сонное тело из гнезда и ощупью искать одежду, зная, что через час ты будешь дрожать от холода на автобусной остановке."
Быть с другими — хорошо, но в свое время. Однако этого бывает чересчур много. Он считал, что если бы люди меньше времени проводили вместе и меньше требовали, чтобы с ними были вместе, а каждый день хоть немного были одни, чтобы вспомнить, кто они такие и кем могут стать, тогда мир был бы более радостным местом и, может, войны никогда бы не случалось.