Бритт-Мари – не самый легкий в общении человек. Не то чтобы она была как-то особенно упряма, капризна или придирчива – просто свято уверена, что всегда, везде и во всем должен быть абсолютный порядок. Но весь порядок рушится в одно мгновение, когда Бритт-Мари узнает, что Кент, с которым они сорок лет прожили в образцовом браке, изменил ей. Она принимает удивительное для самой себя решение – собрать чемодан и уехать куда глаза глядят. В захолустном провинциальном городишке с не очень приветливым...
Смерть - крайний случай бессилия. Бессилие - крайний случай отчаяния.
Человек не одинок, когда он кому-то нужен.
Бритт-Мари никогда не пользовалась другими средствами, только "Факсином". В детстве она увидела в отцовской утренней газете рекламу. Женщина стояла, глядя в чистое окно, а под картинкой было написано: "Факсин" позволит вам увидеть мир". Бритт-Мари влюбилась в эту картинку. Повзрослев, она стала мыть окна с "Факсином" каждый день, она мыла окна с "Факсином" всю свою жизнь и никогда не имела проблем с тем, чтобы видеть мир. Это мир её не видел.
Кажется, что в ящиках только земля, но там, в глубине, в ожидании весны спят цветы. От того, кто поливает эту землю, зима требует веры. Надо помнить: в том, что выглядит как пустое место, дремлет великая сила.
Сколько же бестолковых документов нужно сейчас собрать, чтобы считаться человеком! Общество не подпустит тебя к себе, пока не предъявишь ему кучу дурацких справок.
Бритт-Мари неловко сцепила руки в замок. Ей захотелось найти вход в черную дыру, отряхнуть его от невидимых пылинок и провалиться туда.
Молчание - вот с чем труднее всего справиться, потому что если все кругом молчат, то никто не узнает, есть ты или уже нет. А зима - это время молчания: стужа отделяет людей друг от друга, лишает мир звуков.
Во всяком браке есть свои недостатки, потому что у каждого свои слабости. Всякий, кто живет рядом с другим человеком, учится справляться с этими слабостями по-своему. Можно, например, смотреть на них как на шкафы и научиться подметать пол вокруг них. Поддерживать иллюзию. Знаешь, конечно, что под шкафом накапливается мусор, но учишься заметать его поглубже, чтобы гости не увидели. А в один прекрасный день кто-нибудь сдвигает шкаф, не спросив разрешения, и мусор является на свет божий. Мусор и царапины. Отметины на паркете, которые так и останутся на полу. И уже ничего не поделать.
Футбол – удивительная штука: он не просит, чтобы его любили. Он этого требует.
Человек - единственное животное, которое улыбается в знак дружелюбия, другие животные показывают зубы в знак угрозы.
Во всяком браке есть свои недостатки, потому что у каждого свои слабости.
С позитивными людьми не поймешь - то ли их любят за позитивность, то ли они позитивны оттого, что их все любят.
Потому что, если мы не будем прощать тех, кого любим, что нам останется? Что есть любовь, если не любить наших любимых, даже когда они этого не заслуживают?
Некоторые люди не понимают важности списков, но бог свидетель, Бритт-Мари не из таких. У неё столько списков, что пришлось завести отдельный список списков. Иначе может случиться что угодно. Она умрёт. Или забудет купить соду.
Трудно определить, когда расцветает любовь; однажды проснёшься - а цветок распустился. И то же самое, когда любовь увядает: однажды становится поздно. В этом смысле у любви много общего с балконными растениями. Иногда не помогает даже сода.
Если не знаешь, кто ты, жить порой легче, если знаешь хотя бы, где ты.
Если мы не станем прощать друг друга, у нас не останется друзей, которые будут нас доводить до белого каления.
Старость - это как детство. Она банальна и наивна. Ей нельзя научиться, она - инстинкт, она накатывает сама. Переворачивает нас. Увлекает с собой. Все прочие чувства родом с Земли, а старость - из космоса. Тем она и ценна: она ничего нам не даёт, но позволяет рискнуть. Забыть о приличиях. Не побояться непонимания окружающих, снисходительно покачивающих головами.
– Вино любишь, Бритт?
– Нет, – ответила Бритт-Мари, не потому что она не любила вина, а потому что, если ответишь «я люблю вино», люди сделают вывод, что ты алкоголик.
- Я уже старая для Парижа. - А сколько лет Парижу?
С позитивными людьми не поймёшь - то ли их любят за позитивность, то ли они позитивны оттого, что их все любят.
- Знаю, Бритт, знаю. У тебя нет предубеждений. Ты понимаешь, что я человек, который случайно оказался в инвалидном кресле. А не инвалидное кресло, в котором случайно оказался человек.
Конечно, сердце разбивается, когда уходишь из больницы, унося рубашку, которая пахнет пиццей и духами. Но разбивается оно по трещинам, которые на нём уже есть.
– Какое у вас образование? – продолжала допрашивать девушка.
Бритт-Мари вцепилась в сумочку.
– С вашего позволения, у меня великолепное образование, – проинформировала она.
– Но официально вы ничего не заканчивали?
Бритт-Мари коротко выдохнула. Не фыркнула, разумеется: Бритт-Мари не из тех, кто фыркает.
– С вашего позволения, я разгадала огромное количество кроссвордов. Без образования подобное просто невозможно, – парировала она.
В определенном возрасте почти все вопросы, которые человек ставит перед собой, сводятся к одному: как я живу эту жизнь?