Джон Дос Пассос (1896–1970) — один из крупнейших писателей США. Оригинальные литературные эксперименты, своеобразный творческий почерк, поиск новых романных форм снискали ему славу художника-экспериментатора, а созданные им романы сделали Дос Пассоса прижизненным классиком американской литературы. В романе «Манхэттен» — фантасмагорический город и человек со всеми надеждами и разочарованиями, взлетами и падениями, судьбы людей на фоне трагического сумбура бытия. «Манхэттен» останется актуальным...
Когда я вижу рассвет, я говорю себе: "Может быть, сегодня..."
Если ты когда-нибудь услышишь, как человек говорит о своем гражданском долге - ради Бога, не верь ему... В девяти случаях из десяти это значит, что он собирается подложить тебе свинью.
Цифры, вероятно, выдуманы для того, чтобы люди не сошли с ума. Таблица умножения - лучшее лекарство для больных нервов.
Когда пытаешься скрыть некоторые вещи, они начинают гнить.
Почему это, черт возьми, все жаждут успеха? Я хотел бы встретить кого-нибудь, кто мечтал бы о провале. Провал - единственная прекрасная вещь.
- Ну, Элли, выпьем за здоровье главы семейства, добывающего деньги.
- А знаешь, Джимми, это будет даже смешно, если я начну работать в редакции.
- По-моему, работать вообще смешно... Ну что ж, я буду сидеть дома и нянчить ребенка.
- Не огорчайся, Джимми, это ведь временное явление.
- Жизнь тоже временное явление.
- Ну, что слышно в университете? - Вероятно, он стоит на месте. Я желаю ему сгореть до моего возвращения.
– Все это ужасно глупо, – продолжал Эмиль. – Все люди одинаковы. Разница только в том, что одни пролезают вперед, а другие нет. Поэтому я и приехал в Нью-Йорк.
“– Неважная штука брак, правда?
– Верно! Пока идешь к нему, все замечательно, а как женишься – на следующее же утро отплевываешься.”
“Когда пытаешься скрыть некоторые вещи, они начинают гнить. Как все это ужасно! Как будто и без того жизнь недостаточно сложна и трудна.”
“Есть жизни, которые можно прожить, если только на все наплевать и ни о чем не заботиться.”
“Кто обедает с дьяволом, должен иметь длинную ложку, – записывает он в своем дневнике. – Диктатура и демократия вряд ли могут договориться».”
У меня не хватает внутренней убежденности даже на то, чтобы стать приличным пьяницей.
Самое трудное при наличии сухого закона - это оставаться трезвым.
А что, если бы она умерла? Я думал, что она умрет. Прошлое было бы полным, оно было бы совершенно круглое, вставленное в рамку, его можно было бы носить, как камею, на шее, его можно было бы переписать на пишущей машинке, отлить в стереотип и отпечатать в воскресном номере, как первый рассказ Джеймса Херфа о бутлегерах.
Мартин обычно говорил: "Все было бы много лучше, если бы вдруг зазвонили колокола и каждый рассказал каждому, как он жил, что делал, как любил..."
Вода, точно ласковый пес, тихо ворчала, набегая на сваи.
– Скажите, мистер, не укажете ли вы мне, где можно получить приличную работу?
– Работа бывает всякая, молодой человек, кроме приличной. Через месяц и четыре дня мне исполнится шестьдесят пять лет, работаю я с пяти лет и, признаться, ни разу еще не находил приличной работы.
Кто-то любит меня, я не знаю кто...
- Нас стошнит, если мы столько будем пить. - Пускай... Пусть нам будет хорошо и тошно.