Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения. Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством»...
Были ли на свете времена, когда люди не страдали от скуки? А времена, когда у них были причины хотеть жить?
Застой, с которым я так страстно борюсь изо дня в день, похож на быстро распространяющуюся эпидемию. Есть минуты, когда я чувствую, что проигрываю битву против старомодного Апокалипсиса живых мертвецов.
— Когда станешь жнецом, – сказала Кюри, – ты не будешь делать то, что делаю я. Или то, что делал жнец Фарадей. Ты найдешь свои собственные способы «жатвы». Это не принесет тебе ни искупления, ни душевного покоя. Но по крайней мере ты не будешь себя презирать.
Каждый из нас в чем-то виновен, но каждый несет в себе воспоминания о невинности своего детства – и неважно, сколькими слоями жизненного опыта обернута память о той поре. Человечество невинно; человечество виновато – оба эти утверждения в равной степени неоспоримо истинны.
И жнецы, великие агенты смерти, отправились в ротонду за порцией пончиков и кофе.
У сплетни своя логика, не общепринятая.
Надежда, выросшая в тени страха, — самый мощный из существующих мотивов.
И что хуже — когда тебя презирают или когда игнорируют?
“ - Мне очень жаль, что они так сделали, - но тебе станет лучше.
Конечно, станет. Выбора-то у него не было. Это в эпоху Смертных был выбор - либо выздороветь, либо умереть. Сейчас альтернативы нет».
« - Веди себя по отношению к ней осторожно.
- Да я ко всем отношусь с осторожностью, - сказал Роуэн. - Если вы случайно не заметили, то я должен сказать, что я вообще очень осторожный человек».
Есть ли у человека враг, более жестокий, чем он сам?
« - Это все равно, что прыгнуть в бассейн с холодной водой, - сказал он. - Предвкушение гораздо травматичнее, чем само действие. Просто прыгай, и все будет хорошо».
Мотивы могут быть весомее оружия.
Чем дольше мы живем, тем быстрее проносятся наши дни. Когда живешь вечно, это обстоятельство кажется самым мучительным. Год укладывается в несколько недель. Десятилетия пролетают, и нет вех, которыми можно обозначить их последовательность. Мы погружены в бессмысленную рутину наших жизней, пока неожиданно, посмотрев в зеркало, не видим лицо, которое с трудом узнаем; и лицо это просит нас сделать полный разворот и омолодиться.
– Смерть никогда не прячется, – сказал жнец с такой усталостью в голосе, что ее невозможно было бы ни описать, ни подделать. – И не спит. Вы это скоро узнаете.
И помни, что благими намерениями выстланы многие дороги. И не все они ведут в ад.
Обочина – отправная точка для многих великих свершений. Сойдя с нее, человек может начать путешествие, которое изменит жизнь. С другой стороны, с обочины можно толкнуть кого-нибудь под грузовик.
Прошлое никогда не меняется. И, насколько я вижу, будущее тоже.
Здравый рассудок переоценивают. Я бы предпочёл иметь ясный рассудок, а не здравый.
«Перед лицом смерти все мы братья». А интересно, если бы в мире совсем никто не умирал, мы что, стали бы совсем одинокими?
Она побеждала его во всем, даже в проигрыше.
Я желаю всем нам не мира, не удобства и не радости. Я желаю, чтобы со смертью любого человека что-то умирало и внутри каждого из нас. Ибо только боль сострадания позволяет нам оставаться людьми. И никакой бог не поможет нам, если мы лишимся этой способности.
Люди могут читать всё, но никто ничего не читает. Всех интересуют только игры да голограммы котиков.
Именно боль создала цивилизацию и заставила ее развиться настолько, чтобы она смогла найти средство победить смерть.
— Есть одна очень старая пословица, — добавил серп Годдард. — «Нет боли — нет победы».