Цитаты из книги «Меня зовут Джеффри Дамер. Подлинная история серийного убийцы» Микки Нокс

По нему никогда нельзя было сказать, сколько ему лет. По началу такие люди выглядят много старше своих лет, а затем пересекают грань усталости и начинают поражать всех своих родственников прогрессивностью своих взглядов. Все просто. Человек выглядит не на свой возраст, но на то количество опыта, которое ему отмерила судьба.

Очень многое, если не все в этой жизни достигается из желания доказать своим близким, что мы не такие, какими они нас видят. Не стоит, наверное, говорить, что доказать никому еще ничего не удавалось. Мы навсегда остаемся в глазах наших близких такими, какими они нас придумали. Даже если вы станете президентом, для своей мамы вы будете оставаться неразумным ребенком, а для одноклассников - тем странным фриком с последней парты.

Именно благодаря своему окружению человек имеет возможность оставаться человеком. Только его окружение создает рамки и границы дозволенного.

Очень  многое, если не всё в этой жизни достигается из желания доказать своим близким, что мы не такие, какими они нас видят. Не стоит, наверное, говорить,что доказать никому ещё ничего не удалось. Мы навсегда останемся в глазах наших близких такими, какими они нас придумали. Даже если вы станете президентом,  для своей мамы вы будете оставаться неразумным ребёнком, а для одноклассников - тем странным фриком с последней парты. Это бывает сложно понять и практически невозможно принять. 

И здесь, как и в любой игре, начинаются промахи. Поначалу ты садишься играть за стол, и тебе везет. Ты осторожен и аккуратен, фишки буквально тянутся к твоим рукам. Но вот у тебя уже сотни фишек. Ты перестаешь их ценить. Выигрыш перестает радовать. Ты повышаешь ставку и, конечно, проигрываешь.

Человек-существо социальное. Об этом говорил еще Альфред Адлер, один из создателей психоанализа. Именно благодаря своему окружению человек имеет возможность оставаться человеком. Только его окружение создает рамки и границы дозволенного. Если все вокруг слышат голоса, это нормально. Такое можно наблюдать в первобытном обществе, к примеру. Если голоса говорят только в твоей голове, это уже болезнь. Если все вокруг решают проблемы с помощью кулаков и оружия, то рано или поздно ты либо меняешь общество, либо становишься его частью. Оказавшись наедине с собой, человек неизбежно оказывается в вакууме собственных иллюзий. Иногда эти иллюзии перерождаются в галлюцинации и сверхценные идеи. Это лишь симптом болезни, который можно с успехом купировать, если вовремя заметить. Но если этого некому заметить?

Легко можно пережить любые правила и ограничения. Легко можно соблюдать любые заранее установленные правила, но невозможно соблюдать постоянно меняющиеся правила и невозможно спокойно пережить то, как у тебя на глазах роются в самых сокровенных уголках твоей души, когда потрошат то,что казалось тебе твоим безраздельным владением, твоим домом. По крайней мере, всё сказанное справедливо для любого подростка, увлеченного любым хобби, а в особенности чем-то связанным с уединенной деятельностью. 

Ребенок, оказавшись в ситуации, когда его, с одной стороны, психологически отвергают, а с другой - демонстрируют заботу, попросту не может научиться распознавать эмоции других людей. Уже во взрослом, осознанном возрасте они пытаются обучиться этому искусству, но единственный способ, каким это можно сделать, - копировать других людей.

Легко можно пережить любые правила и ограничения. Легко можно соблюдать любые заранее установленные правила, но невозможно соблюдать постоянно меняющиеся правила и невозможно спокойно пережить то, как у тебя на глазах роются в самых сокровенных уголках твоей души, когда потрошат то, что казалось тебе твоим безраздельным владением, твоим домом. По крайней мере, все сказанное справедливо для любого подростка, увлеченного любым хобби, а в особенности чем-то связанным с уединенной деятельностью.

Если пройтись по улицам, у вас сложится впечатление, что сюда уже пришел Апокалипсис, и все люди вымерли. (...) Зайдите внутрь кафе и сядьте за барную стойку. Подождите, и спустя пару минут к вам выйдет официантка. Поверьте, вы вздрогнете, когда впервые за несколько часов увидите живого человека. Не переживайте, официантка тоже вздрогнет, увидев впервые за несколько лет незнакомое лицо, да еще и в разгар дня.

Есть и другой механизм, более сложный, родившийся на базе наших детских страхов и психических травм. Этот не менее опасный механизм впервые был описан отцом психоанализа Зигмундом Фрейдом. Инстинкт саморазрушения. Он заставляет нас искать прекрасное в низменном и ужасном, он подвигает нас на творчество и заставляет считать интересным и необычным человека с желтыми линзами в глазах.

Ларри Кинг: Тогда вы уже знали, что он был гомосексуалистом?
Шери: Да. О да.
Ларри Кинг: Итак, вы знали, и как вы к этому относились?
Шери: Не хорошо.
Лайонел: Очень даже плохо. Я сторонник вечных, непреложных истин. Я считаю, что люди, которые не верят в это, более склонны к совершению ошибок. Я верю, что Библия учит нас хоть в чем-то себе отказывать. Надо знать меру во всем, ну, например, меру в питье, еде. Да во всем. И я взял это себе на вооружение, я всегда так думал, я жил с этими постулатами. Так что я повел его к психиатру из-за того, что он много пил.

Ребенок, оказавшись в ситуации, когда его, с одной стороны, психологически отвергают, а с другой – демонстрируют заботу, попросту не может научиться распознавать эмоции других людей. Уже во взрослом, осознанном возрасте они пытаются обучиться этому искусству, но единственный способ, каким это можно сделать, – копировать других людей.

Фанаты серийных убийц - особая категория людей. В абсолютном большинстве случаев они не рисковали стать убийцами, как думал Дамер, но вот стать жертвой маньяка они могли легко.

В этом и есть великая миссия собаки: лизнуть в нос грустного человека.

Сейчас перед Робертом Ресслером сидел удивительно умный, ранимый, эмоциональный и глубоко раскаивающийся человек. Без сомнения, находящийся в стадии депрессии, но от того не утративший способности заботиться, сопереживать и любить. Он не был патологическим лжецом, что часто свойственно психопатам. Возникшие на фоне изоляции от внешнего мира сверхценные идеи создания армии зомби исчезли без применения медикаментов. Так что же все-таки с ним было не так?

Лайонел в это время издает книгу, в которой пытается рассказать, как ему удалось воспитать Милуокского монстра. Желая прорекламировать свою книгу, он без конца ходит на различные ток-шоу и дает интервью. Однажды он обращается к Джеффри с просьбой тоже дать интервью в целях продвижения книги.
– Мне это не интересно, – категорично заявляет Джеффри, которому уже надоело отвечать на одинаковые вопросы психиатров, следователей и журналистов.
– Это повысит продажи моей книги, – шипит на него Лайонел. – Ты, кстати, ее читал?
– Пока нет, – отвечает Джеффри.
– Хоть раз сделай все правильно, – возмущается Лайонел.

Джеффри узнает о том, что его мать попыталась покончить жизнь самоубийством, из газеты. В статье говорится, что на этот поступок женщина пошла после того, как увидела сына в тюремной робе.
Это подкашивает Джеффри. Оказывается, даже находясь в тюрьме, он может убить. Даже здесь он умудрился все испортить. То хрупкое равновесие, которое он так долго пытался обрести, разбивается вдребезги.

– Я недавно написал прошение о переводе в общую камеру, по уставу уже можно на это надеяться, – говорит ему Дамер, когда приходит время прощаться.
– Ты уверен? – с сомнением спрашивает его Кеннеди, жестом указывая на шею Дамера.
– Да. Я всю жизнь боялся жить среди людей. Больше не боюсь...

Стоун Филипс: Что же ты делал с мертвыми животными, Джефф? Ты подбирал сбитых машинами животных на обочинах дорог и приносил в лес, так?
Дамер: Да. Я приносил их в лес, иногда сдирал с них кожу, полностью вскрывал грудную клетку и брюшную полость, смотрел на органы, держал их в руках. Все это вызывало во мне некое странное возбуждение. Я не понимаю почему, но на это было очень интересно смотреть.

Сначала я ходил в библиотеки, потом стал ходить в бары, гей-бары, сауны.

Дамер: Не знаю, может быть, я чувствовал недостаточную власть ребенком или юношей. Это каким-то образом вмешалось в мою сексуальную жизнь. И то, что я делал, как-то помогало мне восстановить ощущение того, что я могу что-то контролировать. Я пытался создать свой мир, где мое слово было решающим. Я находил симпатичных мне молодых людей, держал их у себя так долго, как мог. Похоть играла очень большую роль в этом. Желание власти и похоть. Это и есть мотивы убийств.

Стоун Филипс: Но то, что в возрасте шести лет ты стал более замкнутым, это ведь правда?
Дамер: О да. Именно в этом возрасте я начал понимать, что в семье явно происходит что-то не то.
Стоун Филипс: То есть сначала ты просто пытался абстрагироваться от домашних проблем?
Дамер: Наверное. Я начал жить в своем собственном мире и пронес это через годы.

Ларри Кинг: По вашим словам, получается, что если человек чрезмерно застенчив или замкнут, то это значит, ему нужна психологическая помощь?
Лайонел: Да. Если родители чувствуют – если очевидно, что ребенок ощущает себя как бы «ниже» других, что он чересчур замкнут, не хочет общаться или взаимодействовать с кем-либо, ему явно нужна помощь. Нужно обязательно обратиться к помощи психолога, социального работника или какого-нибудь другого специалиста.

Шери: Тогда, когда его мать уехала, он остался один, ему было очень одиноко, именно тогда и произошло его первое убийство.
Ларри Кинг: Ему было около 18?
Шери: Почти.
Лайонел: Ему уже почти исполнилось 18, и я тоже в то время уехал из дома.
Ларри Кинг: Значит, это было в 1978 году, верно?
Шери: Ему было 17, ближе к 18.