«Для меня Кларк Кент в телефонной будке и Гудини в ящике — одна и та же история. <…> Зашел один человек, вышел другой».
- Люди, - сказал он, - замечают, только когда им специально об этом скажешь. И снова замечают, только когда им особо напомнишь.
Те, кто зарабатывает себе на жизнь, играя с катастрофой, развивают в себе способность пессимистического воображения, что зачастую почти неотличимо от проницательности.
Но Джо казалось, что среди всего вышеперечисленного — и фаустовского гордого высокомерия в том числе — не содержалось настоящих причин того, что время от времени толкало людей все же отваживаться создавать големов. Оформление голема было для человека жестом надежды, лелеемой вопреки надежде, в пору отчаяния. В этом выражалось вечное сильное желание того, чтобы несколько магических слов и искусная рука смогли произвести на свет нечто — одну несчастную, немую, мощную тварь, — способное принести избавление от убийственной травли, от болезней, жестокостей и неизбежных сбоев большего Творения. Если добираться до самой сути, таким образом люди оглашали тщетную надежду на спасение, пытались совершить эскейп. Подобно Эскаписту, они пробовали выскользнуть на свободу из опутывающей их цепи реальности и смирительной рубашки законов физики.
- Понятно, - сказал Йозеф, только теперь отчетливо осознавая, что до этой самой поры его сердце еще никогда не бывало разбито. - Ведь ты здесь родился.
Томас кивнул.
- Что за денек тогда был, - добавил Йозеф, пытаясь подбодрить мальчика. - В жизни такого разочарования не испытывал.
— Забудь о том, откуда ты совершаешь эскейп, — сказал он. — Тревожься только о том куда.
Забудь, от чего убегаешь. Прибереги страхи для того, к чему бежишь.
Люди замечают только то, что им велишь замечать. И то им надо еще напомнить.
Бог безумен. Он утратил рассудок примерно миллиард лет тому назад. Как раз перед тем, как создал Вселенную
И только тогда, после всех лет учения и выступлений, подвигов, удивлений и чудес, Джо начал понимать истинную природу магии. Фокусник словно бы обещал, что порванное на кусочки можно восстановить без всяких швов, что исчезнувшее может опять появиться, что жалкую кучку пыли и обломков на ладони можно воссоединить при помощи слова, что бумажная роза, пожранная огнём, может снова расцвести из горки пепла. Но все знали, что это всего лишь иллюзия. Подлинная магия этого изломанного мира лежала в способности вещей, которые он в себе содержит, исчезать так бесследно, как будто они там вообще никогда не существовали.
Честно говоря, Сэмми, мне нужно немного очень больших денег.