Каменные стены старинной усадьбы Уайлдинг-холл скрывают множество загадок, и когда в особняк приезжают молодые фолк-музыканты, у них на глазах оживают древние кельтские легенды, маня своей страшной красотой.
Титулованный автор фантастики и хоррора Элизабет Хэнд – американка по происхождению, обитающая в Лондоне, – создает изысканную мистику, овеянную атмосферой родины жанра «страшных сказок».
Под народной музыкой я разумею ту, которую по-настоящему любишь, которая цепляет. Греет в холод и светит во тьме. А чем дольше живёшь, тем холоднее вокруг и тем гуще тьма.
Но я хоть не боюсь признать, что в мире существуют вещи, которых нам не понять.
Воздух словно стал золотым. Да он и был золотым. Как в сказке, когда может случиться всё что угодно.
Тут я и поняла, каково это - быть мёртвым. Нет никакого рая на небесах, яркого призывного света или бесконечного туннеля, нет даже полной темноты: просто мир живёт без тебя, и тебе в него путь заказан.
I think it only happens when you`re young. This weird sense of possibility; a kind of knowledge. You know there`s a door, and even if you can`t see it, you can sense it opening, and if you`re quick enough, you can slip inside.
He was always an early riser; when we were boys he`d be up before dawn.
"The best part of the day," he`d say. "Before it`s had a chance to get broken." But everything gets broken eventually.
Have you ever noticed how we accord special privileges, almost magical powers, to people who are beautiful?
And that`s what you need in folk music. These are songs that have been aroudn for hundreds, maybe thousands of years. They existed for centuries before any kind of recording was possible, even before people could write, for god`s sake! So the only wah those songs lived and got passed on was by singers. The better singer you were, the more likely it was people were going to turn out to hear you and remember you — and remember the song — whether it was at a pub or wedding or ceilidh or just a knot of people seeking shelter under a tree during a storm.
It`s a kind of a time machine, really, the way you can trace a song from whoever`s singing it now back through the years — Dylan or Johnny Cash, Joanna Newsom or Vashti Bunyan — on through all those nameless folk who kept it alive a thousand years ago. People talk about carrying the torch, but I always think of that man they found in the ice up in the Alps. He`s been under the snow for 1,200 years, and when they discovered him, he was still wearing his clothes, a cloak of woven grass and a bearskin cap, and in his pocket they found a little bag of grass and tinder and a bit of dead coal. That was the live spark he`d been carrying, the bright ember he kept in his pocket to start a fire whenever he stopped.
You`d have to be so careful, more careful than we can even imagine, to keep that one spark alive. Because that`s what kept you alive, in the cold and the dark.
Folk music is like that. And by folk I mean whatever music it is that you love, whatever music it is that sustains you. It`s the spark that keeps us alive in the cold and night, the fire we all gather in front of so we`re not alone in the dark.
Усадьба представляла собой шикарные руины. Вроде пьяной светской львицы, у которой только и осталось что тряпки да побрякушки, которые на ней надеты, а она все равно не желает уходить с вечеринки. Встречал я таких дамочек.
Ничего грандиозного: не Хогвартс и не аббатство Даунтон.
Чудесное утро. Совсем рано, солнце только заглянуло в окно - там такое волшебное окно, через которое открывается вид на мили вокруг, за леса до самого Даунса, где лиловели далекие-предалекие холмы.
Но при этом были видны и шпили деревенской церкви, и крыша паба, и руины башни, которую мы искали и не нашли, хотя стояла она близко, в рощице возле кургана, о котором мы тогда тоже еще не знали. Странное окно. Как будто глядишь в телескоп одновременно с двух концов, с правильного и неправильного.