Мы такие же конченые, храбрые, лживые, верные, двинутые и нормальные, как все остальные.
– Просто бумага – это вещь, ее можно потрогать. Иногда нам нужны реальные, осязаемые вещи. А не только идеи, – говорю я.
– С шрамами ведь ничего не поделаешь… – говорит она. – Остается только гордо их носить.
Вообще, я не очень-то хочу об этом говорить, но ничего не поделаешь – надо.
Удивительно, как решительный настрой все меняет.
Вечно суетится, чем-то себя занимает, лишь бы не думать ни о чем.
У нас с ней много общего: загоны, неврозы, одна на двоих – слегка чокнутая – семья. И знаете, это очень похоже на любовь.
Последнее время я словно… белка в колесе. Кружусь, кружусь, а выбраться не могу.
Мэл: Не доверяю я людям, которым не нужен психолог.
Давай для начала переживем один день – сегодняшний?
When you choose your family, you get to choose how it is between you, too. This is how we work. I hope you get to choose your family and I hope it means as much to you as mine does to me.
"It's love. But it's a different kind."
"Doesn't make it any less love, though."
I felt like I was waiting for something to happen. Which has to be the worst part of being young. So many of your decisions aren't yours; they're made by other people. Sometimes they're made badly by other people. Sometimes they're made by other people who have no idea what the consequences of those decisions might be. The bastards.
Выбирая себе близких, ты выбираешь заодно и то, как будут устроены ваши отношения.
Жалость оскорбляет. Она подразумевает, что ты чем-то лучше человека, которого жалеешь.
We're the stories we're living now. Aren't we?
You see how lucky I am? Knowing that people love me? So lucky. So stupidly lucky.
Everything's always ending. But everything's always beginning, too.