С точки зрения самой принцессы лес ночью был точно таким же, как лес днем, только темным. Конечно, темнота настораживала, морочила и страшила, но в лесу не больше, чем в собственной спальне принцессы. Да, было боязно: запнуться об корень, влететь физиономией в какую-нибудь паутину, но леший? Водяной? Принцесса ни разу не встречала ни водяного, ни нормального человека, который встречал водяного, а истории из пятых рук ее не убеждали.
Если кто-то и может руководствоваться в своих действиях только одним голым рассудком, то это точно не принцесса. Она, во-первых, девочка, во-вторых, эмоциональная, а в-третьих, подвижная.
— Зоб свинячий, зуб гусячий, тараканьи потроха! — процитировала принцесса про себя рецепт неприятной ситуации от кухарки, матушки Хло.
— У вас тут синяк! — служанка провела принцессе мочалкой по пояснице.
— Это от корней.
— И тут. — служанка намылила плечо.
— Это я кувыркалась с лошади.
— И здесь тоже. — служанка осторожно коснулась бока под ребрами.
— Это от рыцарских ножен. Все. Экскурсия закончена.
Возможно, самым правильным выходом было бы задушить Файду и спрятать тело за поленницей. Что-то в этом плане смущало, но без холодного молока принцесса не могла понять – что?
Принцесса представила себе интуицию Элладайна. Она выглядела как сорокажильный пеньковый канат хитрого обратного плетения. Рядом с ней интуиция самой принцессы больше напоминала клок пакли до того, как из нее начали плести веревку.
— Думаешь, люди умирают насовсем? — спросил Беорд, поэтично глядя в озерную даль. — Никогда оттуда не возвращаются?
— Если бы оттуда возвращались, — хмыкнула принцесса, — отрубание головы не считалось бы таким надежным способом решения проблем.
Жизнь — это просто необходимость терпеть.
Гораздо проще доказать самой себе, что ты права, когда кто-то несогласный есть рядом. Дискутировать же внутри одной головы невыносимо и безрезультатно.
Что бы тебе ни говорили, всегда можно дойти до коня и уехать.