Моя жизнь была радостной и спокойной, но судьба подбросила неприятную задачку. Грэм Эйнардс — новый глава городской стражи, начал устанавливать свои правила, а вместо одной из столичных красавиц ему приглянулась я.
Такой интерес, конечно, польстил, но я давно решила, что с романтикой покончено. Хватит с меня всех этих потных, вонючих, волосатых! Тут и без них проблем полно, ведь я последняя фея этого мира. Исчезну, и ещё одной каплей волшебства станет меньше… И как тогда жить?
Моя правда заключалась в том, что, невзирая на прошлые раны, мир не так ужасен — где-то обожжёшься, но это ничего не значит. Сколько бы ни было ошибок и неудач, всегда остаётся шанс на настоящую любовь.
Если девушке не нужны твои деньги, или помощь, если девушка способна сама со всем справиться, то она обязательно пошлёт. Мужчины привыкли опасаться меркантильных, а нужно наоборот!
Это о любимых заботятся, а нелюбимых… да что с нею, с дурной бабой станется?
Любимых берегут. Нелюбимых даже не пытаются беречь.
Я была в паре, но одна, и долгое время старалась не замечать этого одиночества. Но есть вещи, не заметить которые невозможно — наступает момент, когда они начинают выедать глаза.
Он словно выпрямился. Ещё вчера был прижатой к земле травинкой, а теперь — крепкий, красивый, молодой росток. Пока тонкий, с чахлыми листьями, но всё впереди, верно? Однажды из вчерашней травинки вырастет высокое сильное дерево, настоящий мужчина и герой.
Только все мы очень разные. Там, где одна отряхнётся и пойдёт дальше, другая будет всю жизнь баюкать душевные раны.
Мысль об интимном здоровье Грэма захватила на несколько минут, но это было нервное. Думать о его болячках оказалось приятнее, нежели раз за разом прокручивать в голове ситуацию Науры — вот там действительно кошмар, а Грэм… в крайнем случае отвалится что-нибудь.
Грэм наклонился и шепнул радостно:
—А я побрил!
Даже интересно стало,и я спросила:
—А что ты побрил?
—Ну как это «что»?Подмышки,разумеется.—Грэм был невероятно собой доволен.
—Хм,и всё?А дальше?
Начальник Департамента стражи перестал улыбаться и нахмурился.Мне же наоборот стало веселее некуда!
—Дальше-то,дальше?—я указала направление,вниз от упомянутых подмышек.—Что же ты остановился на полпути?
—Ами,ты шутишь?
—Если уж начал,так доведи до конца,—я была непреклонна.
Грэм посмотрел вниз,на тот самый «конец». Его гордость сменилась возмущением:
— Золотко,ты издеваешься!
—При чём тут издевательства?Ты его в зеркало видел?Это в принципе неэстетично,а с волосами так вообще.
Эйнардс посмотрел так,словно я плюнула в его любимый кофе.
Ухватив Полли за руку, я потащила её прочь.
—Амирин,между вами что-то есть,—заявила Полли хитро,—я видела!
Угу.Есть.Недобритая любовь.
Меня не просто послали, а сделали это так, что я челюсть потерял.
Но дальше — больше. Когда вышли на улицу, я услышал много интересного. Озадаченный, понюхал собственную подмышку — да вроде нормально, не воняет. Про «слоника» вообще обидно получилось — почему слоник? Слон!
Ами неприятно брызгала ядом, но я был выше этого. Проводил мисс Злючку до её лавки, а когда Амирин обернулась и на её лицо упал лунный лучик, моё сердце споткнулось. Та-ак…
А пойду-ка я пока не пропал!
То, что Амирин может зацепить, было понятно ещё утром, но романтика в мои планы не входила. Да и зачем мне такая шипящая? Если и влюбляться, то в какую-нибудь другую, нормальную.
Чтобы ласковая была. Обнимала, целовала, гладила…
Чтобы спускалась всё ниже и ниже, и…
Так, стоп. Слоник, усни!
Я указала на его массивное тело.
— Оно… там… — я продолжила тыкать пальцем, — вот это… Потное, вонючее, храпящее! Подмышки волосатые, — я указала на обозначенную область, потом палец поменял направление и ткнул в сторону паха: — и там! Неприятное, неэстетичное, этот ваш… грустный слоник. Фу!
Грэм, который как раз поднял руку и озадаченно принюхивался к собственной подмышке, изумился. Хлопнул глазами, открыл рот, закрыл.
Миг, и он возмутился:
— А почему сразу «грустный»? Может у меня весёлый?
Несколько секунд девушка потрясённо молчала, а потом вскочила, забегала по лавке и разразилась такой бранью, что у меня уши покраснели. Я с самого начала понимал, что мисс Амирин непростая, но то, что она ругается похлеще всех портовых грузчиков вместе взятых, не ожидал.
Оставалось сидеть, слушать и уважительно кивать, запоминая новые для меня обороты — вот же загнула…
— Слушай, я не хочу этим заниматься, — наконец сказала она. — Предпочитаю не связываться с Фролом. Отдай кому-нибудь другому.
— Не могу.
Строгий вопросительный взгляд, и пришлось объяснить:
— Начальство выбрало именно тебя, Золотко. Кандидатура утверждена и пересмотру не подлежит.
— Какое ещё начальство?
— Начальник Департамента городской стражи.
Короткая пауза, и возмущённое:
— Так это же ты!
— Амирин, это какое-то невероятное совпадение, — заявил новый глава Департамента стражи. — Иду, думаю о тебе, и тут ты.
— Может начнёшь уже думать о ком-нибудь другом? — взвилась я.
Это была не страсть, а так, лёгкое влечение. Мне в целом понравилось, но желание повторить возникло лишь через пару лет.
У людей дела с такими вопросами обстояли иначе — когда жизнь коротка, нет возможности ждать годами, а сам процесс получается ярче и динамичней. Сначала я была в шоке от человеческих реалий, потом распробовала, а позже… пришла к выводу, что больше никогда.
Никогда, никогда!
Только в самом крайнем случае!
И вот он. (продолжение ниже)
Тихонько матеря Грэма, я уже начала подумывать о том, что решать проблему должен тот, кто её спровоцировал. Что все эти юноши с первыми волосками на подбородке не заслуживают столь потребительского отношения с моей стороны.
Да и скидка в три тысячи золотых… Она не очень-то нужна, но почему не взять, если настаивают?
Одна проблема — Грэм не трепетный, и прямо-таки огромный. Если сравнивать с волшебными существами, не фей, а габаритный тролль.
Переспать с троллем?
Мне?
Где-то на задворках сознания, мелькнуло крамольное — а почему нет? И я поняла, что с размышлениями пора завязывать. Мысль о близости с Эйнардсом была секундой слабости. Грэм — последний с кем куда-то там лягу. Только не с ним!
Ой, я немного подслеповата. Показалось.
— Подслеповата? — искренне удивился назначенец. — В твои-то годы? — Пауза и он уточнил: — Кстати, а тебе сколько? М-да.
Объективно я считала вопросы про возраст адекватными. Нет ничего зазорного в том, чтобы поинтересоваться сколько собеседнику-соседу-другу, да даже девушке, лет!
Но когда тебе больше пятисот, когда ты, по меркам людей, даже не старушка, а настоящая древность, то…
— Слушай, а у тебя случайно нет ириски? — спросила с лёгким шипением.
— Нет, — Грэм опять удивился. — А что такое?
— Ничего, — я всё же смогла погасить раздражение. — Просто лучше б ты ириску пожевал.
Не могу выкать такой хорошенькой девушке, хоть убей.
Убей? Какое заманчивое предложение.
Я посмотрела остро и чуть взгрустнула от того, что убийства — не мой профиль.
Ведь чем сильнее вера, тем больше прошений, а я могу далеко не всё. У меня это, как его… новое прогрессивное слово. О! Лимит!
— Ами, ты понимаешь, что не сможешь вечно сидеть в девицах?
— А с чего ты взяла, что я девица? —
— Ты ведь знаешь, что моя прабабка, Полли, обладала особым даром?
— Ей снились вещие сны, которые не сбывались, — весело кивнул муж.
— Провоцируешь?
Ответ? Шикарен, я считаю:
— Нет. Просто хочу довести наше знакомство до логического конца.
«Слонику» стало немного обидно — уж как, а логическим его ещё не называли.
Некая совершенно незнакомая женщина — зато голая и с крыльями! — сидела на мне верхом и горько плакала.
Очень незнакомая. Совершенно. Прямо-таки в первый раз вижу. И вообще забыл!
— Скажи мне Ами, почему живым и здоровым я тебе не нужен, а как умер, так сразу примчалась? — спросил я раздражённо.
— Бабы — дуры.
А вот эта мысль бойцам понравилась, ею они прониклись мгновенно.
— Точно дуры, — кивнул самый взрослый.
Юнец, который продолжал делать отжимания, благоразумно промолчал.
— Причём дуры что в юности, что позже, — добавил другой. — А несколько дней в месяц так вообще ведьмы!