Филип Мёрдстоун разорен. Прошло много лет с тех пор, как его роман о чувствительных подростках выиграл «все эти призы» и «сделал Аспергера крутым». Последняя книга Филипа разошлась тиражом всего в 313 экземпляров. Решение, говорит его агент Минерва Кинч, состоит в том, чтобы переключить передачу: создать трилогию, наполненную Темным Лордом, Дорками, магическими мечами, множеством заглавных букв и случайных апострофов и, самое главное, Амулетом. К сожалению, Филип ненавидит Фэнтези. Утопив свои...
Не жизнь, а блюдце вишен, а уж с косточками или без, это как повезет.
Собственно говоря, если бы все трилогии фэнтези состояли всего из двух книг, мир от этого хуже бы не стал.
Вот уже изрядное время - начав задолго до заката - Филип Мёрдстоун твердит и твердит одну и ту же горькую фразу, словно мантру, несущую утешение. Она такова: "Я в жопе". Она его не утешает.
Безденежье не всегда ужасало его; в конце концов, на то и почтенная традиция литераторов - жить в нищете. Особенно русских литераторов. Умирать в нищете, однако, уже не так привлекательно. Умирать от нищеты - не привлекательно вовсе.
Абсолютнейше неопровержимый, чтоб его, факт состоял в том, что он позволил себе отстать от жизни.
Он, Филип Мёрдстоун, сделался - само это слово несло в себе убийственный раскат - анахронизмом.
Потому что, раздуваясь и нависая над горизонтом его личной маленькой трагедии, грядет Высший катаклизм. Восхождение темных блескучих калифорнийских Владык киберпространства. Эти современные чингисханы сметают цивилизации, сжигают библиотеки, сажают редакторов стройными рядами на колья, стирают с лица земли хрустальные башни и сложенные из нежно-медового камня старинные университеты в ненасытном алчном стремлении поработить язык, превратить авторов в трутней, обслуживающих пульсирующий амазонский улей, а детей - в пассивных потребителей, тычущий пальчиком в экраны и бесконечно скачивающих бесплатную лабуду.
Как у большинства одиноких мужчин, у него широкий репертуар стенаний.
Согласно святой традиции подобных мероприятий, неимоверное количество времени ушло на выступления почетных гостей, единственная функция которых состояла в том, чтобы представить следующего оратора, который представит следующего. В конце концов словесный факел все же был передан персоне, которая и вправду выступала по существу.