Родился 15 (27) января в с.Спас-Угол, Калязинского уезда Тверской губ. в старой дворянской семье, с ранних лет наблюдал дикость крепостнических нравов. Десяти лет от роду поступил в московский дворянский институт, затем был, как один из лучших воспитанников, переведен в Царскосельский лицей и принят на казенный счет. В 1844 окончил курс. В лицее под влиянием еще свежих преданий пушкинской поры каждый курс имел своего поэта — эту роль и играл Салтыков. Несколько его стихотворений, исполненных юношеской грусти и меланхолии (у тогдашних знакомых он слыл "мрачным лицеистом"), было помещено в "Библиотеке для Чтения" за 1841 и 1842 и в "Современнике" в 1844 и 1845. Однако он вскоре осознал, что у него нет призвания к поэзии, и перестал писать стихи.

В августе 1844 зачислен на службу в канцелярию военного министра, но литература занимала его гораздо больше. Он много читал и проникался новейшими идеями французских социалистов (Фурье, Сен-Симона) и сторонников всякого рода "эмансипации" (Жорж Санд и др.) — картина этого увлечения нарисована им тридцать лет спустя в четвертой главе сборника За рубежом. Подобными интересами был во многом обязан сближению с кружком радикалов-вольнодумцев под руководством М.В.Петрашевского. Начинает писать — сначала небольшие книжные рецензии в "Отечественные Записки", потом повести — Противоречия (1847) и Запутанное дело (1848). Уже в рецензиях проглядывает образ мыслей зрелого автора — отвращение к рутине, к прописной морали, негодование по поводу реалий крепостного права; попадаются блестки искрометного юмора. В первой повести улавливается тема ранних романов Ж.Санд: признание прав "вольной жизни" и "страсти". Запутанное дело — более зрелое сочинение, написанное под сильным влиянием гоголевской Шинели и, вероятно, Бедных людей Достоевского. "Россия, — размышляет герой повести, — государство обширное, обильное и богатое; да человек-то глуп, мрет себе с голоду в обильном государстве". "Жизнь — лотерея, — подсказывает ему привычный взгляд, завещанный отцом; — оно так.., но почему же она лотерея, почему ж бы не быть ей просто жизнью?" Эти строки, на которые прежде, наверное, никто не обратил бы особого внимания, были опубликованы сразу после французской революции 1848, отозвавшейся в России учреждением негласного комитета, облеченного особыми полномочиями для обуздания печати. В результате 28 апреля 1848 Салтыкова выслали в Вятку. Царскосельского выпускника, молодого дворянина наказали не столь строго: он был определен канцелярским чиновником при вятском губернском правлении, занимая затем ряд должностей, был и советником губернского правления.

Служебные обязанности принимал близко к сердцу. Провинциальную жизнь, в самых темных ее сторонах, хорошо узнал благодаря многочисленным командировочным поездкам по вятскому краю — богатый запас сделанных наблюдений нашел место в Губернских Очерках (1856-1857). Скуку умственного одиночества разгонял внеслужебными занятиями: сохранились отрывки его переводов французских научных трудов. Для сестер Болтиных, одна из которых в 1856 стала его женой, составил Краткую историю России. В ноябре 1855 ему разрешено было окончательно оставить Вятку. В феврале 1856 был причислен к министерству внутренних дел, потом назначен министерским чиновником особых поручений и командирован в Тверскую и Владимирскую губернии для обозрения делопроизводства местных комитетов ополчения.

Вслед за возвращением из ссылки возобновилась его литературная деятельность. Имя надворного советника Щедрина, которым были подписаны появлявшиеся в "Русском Вестнике" Губернские Очерки, сделалось популярным. Собранные в одну книгу, они открыли литературную страницу в исторической летописи эпохи либеральных реформ Александра II, положив начало так называемой обличительной словесности, хотя сами принадлежали к ней лишь отчасти. Внешняя сторона мира кляуз, взяток, злоупотреблений наполняет всецело лишь никоторые из них; на первый план здесь выдвигается психология чиновничьего быта. Сатирический пафос еще не получает исключительных прав, в духе гоголевской традиции юмор на ее страницах периодически сменяется откровенным лиризмом. Русское общество, только что пробудившееся к новой жизни и с радостным удивлением следившее за первыми проблесками свободы слова, восприняло очерки едва ли не как литературное откровение.

Обстоятельствами тогдашнего "оттепельного" времени объясняется и тот факт, что автор Губернских Очерков мог не только оставаться на службе, но и получать более ответственные должности. В марте 1858 был назначен рязанским вице-губернатором, в апреле 1860 переведен на ту же должность в Тверь. Параллельно очень много пишет, — печатаясь сначала в разных журналах (помимо "Русского Вестника" в "Атенее", "Библиотеке для чтения", "Московском вестнике"), а с 1860 — почти исключительно в "Современнике". Из созданного на заре реформ — между 1858 и 1862 — составились два сборника — Невинные рассказы и Сатиры в прозе. В них появляется собирательный образ города Глупова, символ современной России, "историю" которого Салтыков создал несколькими годами позже. Среди прочего описывается и процесс либеральных нововведений, в котором острый глаз сатирика улавливает скрытую ущербность — попытки сохранить в новых формах старое содержание. В настоящем и будущем Глупова усматривается один "конфуз": "Идти вперед — трудно, идти назад — невозможно".

В феврале 1862 впервые вышел в отставку. Хотел поселиться в Москве и основать там новый журнал; но когда ему это не удалось, переехал в Петербург и с начала 1863 стал фактически одним из редакторов "Современника". В продолжении двух лет помещал в издании беллетристические произведения, общественные и театральные хроники, письма, рецензии на книги, полемические заметки, публицистические статьи. Стеснения, которые радикальный "Современник" на каждом шагу испытывал со стороны цензуры, побудили опять поступить на службу. В это время наименее активно занимается литературной деятельностью. Как только главным редактором "Отечественных Записок" с 1 января 1868 стал Некрасов, сделался одним из самых усердных их сотрудников. В июне 1868 окончательно покинул службу и стал соруководителем журнала, а после смерти Некрасова — его единственным официальным редактором. До 1884, пока существовали "Отечественные Записки", работал исключительно для них. В эти годы созданы сборники Признаки времени и Письма из провинции (оба -1870), История одного города (1870), Помпадуры и Помпадурши (1873), Господа Ташкентцы (1873), Дневник провинциала в Петербурге (1873), Благонамеренные речи (1876), В среде умеренности и аккуратности (1878), роман Господа Головлевы (1880), книги Сборник (1881), Убежище Монрепо (1882), Круглый год (1880), За рубежом (1881), Письма к тетеньке (1882), Современная Идиллия (1885), Недоконченные беседы (1885), Пошехонские рассказы (1886). Знаменитые Сказки, изданные отдельной книгой в 1887, появлялись первоначально в "Отечественных Записках", "Неделе", "Русских Ведомостях" и "Сборнике литературного фонда".

После запрещения "Отечественных Записок" помещал свои произведения преимущественно в либеральном "Вестнике Европы". Насильственное закрытие журнала переживал чрезвычайно тяжело, в то время как его здоровье и без того с сер. 1870-х было серьезно подорвано. Неутомимо занимался редакционной работой, воспринимая писательство как важнейшее служение на благо современной России. Одно из его писем сыну оканчивается такими словами: "Паче всего люби родную литературу и звание литератора предпочитай всякому другому". В то же время мысль об одиночестве, "отброшенности" удручала его все больше, обостряя физические страдания. Последние годы были отмечены медленной агонией, но писать он не переставал. Умер 28 апреля (10 мая) 1889 в Петербурге и был погребен, согласно завещанию, на Волковом кладбище, рядом с И.С.Тургеневым.

В истории русской классической сатиры место Салтыкова-Щедрина уникально. Если гоголевский "смех сквозь невидимые миру слезы" смягчался лиризмом и широтой философских обобщений, то сатира Салтыкова — это прежде всего безжалостный бич, разящий врага наповал, прямолинейное развенчание, пафос отвержения всего "неистинного" и "подлого", исполненный высокой риторикой "громов" и "молний". Он наследовал скорее не Фонвизину и Гоголю, а Ювеналу с его знаменитым "негодованием", которое "творит стихи", и Джонатану Свифту, желчному скептику, сумевшему вскрыть порочность человеческого общества. Но если Свифт отказывал в праве на благородство людской породе в целом, то Салтыков в фантасмагорические, гротескные маски "угрюм-бурчеевых" и "органчиков" вырядил насельников почти исключительно "русского космоса", создал галерею типажей, воплощающих нравственное уродство и моральный надлом в России эпохи "великих реформ" и последовавших за ними "заморозков". Не все внимательные читатели принимали сарказм писателя. В его бичующем негодовании, вызванном болезнями национальной жизни, зачастую отказывались видеть корни искреннего страдания и любви — а усматривали лишь злобу и поношение Отчизны. В.В.Розанов даже писал, что Салтыков-Щедрин "как матерый волк, напился русской крови и сытым отвалился в могилу".

Двадцать лет кряду все крупные явления русской общественной жизни встречали отголосок в щедринской сатире, иногда предугадывавшей их еще в зародыше. Особенность литературного почерка писателя состояла в синтезе беллетристического вымысла с откровенной публицистичностью, художественных преувеличений, гротескной деформации контуров реальных явлений с прямыми филиппиками по поводу самых актуальных политических и социальных вопросов. С этим связано тяготение к жанру очерка, занимающему промежуточное положение между художественной прозой и газетно-журнальной статьей на злободневные темы. При этом он стремился к широким обобщениям, старался показать моральные язвы как характерные симптомы болезней русской жизни и потому соединял очерки в крупные циклы.

Зенита его творчество достигло в то время, когда завершился главный цикл "великих реформ". В обществе все резче заявляли о себе косность и плоды тихого сопротивления новаторским начинаниям: мельчали учреждения, люди, усиливался дух хищения и наживы. Орудием борьбы становится у Салтыкова и экскурс в прошлое: составляя "историю одного города", он имеет в виду и настоящее. "Историческая форма рассказа, — говорил сатирик в одном из писем, — была для меня удобна потому, что позволяла мне свободнее обращаться к известным явлениям жизни…". И все же "настоящее" для Салтыкова — это не синоним только сегодняшнего дня. В Истории одного города оно объемлет судьбу императорской, послепетровской России вообще, воплощением которой становится город Глупов. Деспотизм и самодурство властей предержащих в сочетании с раболепием и тупостью "широких глуповских масс" создают по сути страшный образ страны, над которой нависла едва ли не апокалипсическая тень неизбежного воздаяния.

В первой половине 1870-х писатель дает отпор главным образом тем, кто стремится противостоять реформам предыдущего десятилетия — завоевать потерянные позиции или вознаградить себя за понесенные утраты. В Письмах из провинции историографы — т. е. те, кто издавна "создавал" русскую историю, — ведут борьбу с новыми сочинителями. В Дневнике провинциала сыплются, как из рога изобилия, прожекты, выдвигающие на первый план "благонадежных и знающих обстоятельства местных землевладельцев". В Помпадурах и Помпадуршах "крепкоголовые" "экзаменуют" мировых посредников-либералов. Не щадит Салтыков и новых учреждений — земство, суд, адвокатуру, требуя от них многого, и возмущается каждой уступкой, сделанной "мелочам жизни". В пылу борьбы мог быть несправедливым к отдельным лицам и учреждениям, но только потому, что им всегда руководило высокое представление о задачах эпохи.

Ко второй половине 1870-х относится появление в его творчестве "столпов", "опор общества", отличающихся хищничеством и наглостью, как, например, становой пристав Грациапов и собиратель "материалов" в Убежище Монрепо. Печальны картины разлагающихся семей, непримиримого разлада между "отцами" и "детьми" (Больное место, 1879; Господа Головлевы). С особенным негодованием обрушивался сатирик на "литературные клоповники", избравшие девиз — "мыслить не полагается", цель — порабощение народа, средство для ее достижения — клевету на противников. "Торжествующая свинья", выведенная на сцену в одной из последних глав книги За рубежом, не только допрашивает "правду", но и издевается над нею, публично поедая ее с громким чавканьем. С другой стороны, в литературу вторгается улица "с ее бессвязным галденьем, низменною несложностью требований, дикостью идеалов", служащая главным очагом "шкурных инстинктов". Позже наступает пора "лганья", властителем дум является "негодяй, порожденный нравственною и умственною мутью, воспитанный и окрыленный шкурным малодушием".

Цензура и постепенное "завинчивание гаек" в русском обществе обусловили обращение к аллегориям и эзопову языку, который позволял практиковать "литературные дерзости". Салтыков выработал особую систему иронических иносказаний — своеобразный "эзопов тезаурус", первый в истории драматических отношений русской словесности с государственной цензурой свод устоявшихся понятий: "порядок вещей" — государственный строй, "сердцевед" — шпион, "фюить" — внезапная ссылка в отдаленные места, "пенкоснимательство" -продажное приспособленчество журналистов и т.д.

Фантастика и иносказание были соприродны художественному таланту Салтыкова-Щедрина. Потому вполне закономерно появление в 1883-1886 его знаменитых Сказок. На первый взгляд, они неприхотливы, ориентированы на простой и выразительный народный язык, но по сути достаточно далеки от фольклорных истоков жанра. Сатирик заимствовал у народной сказки лишь принцип антропоморфизации, то есть "очеловечивания" животных. Сами образы зверей и птиц, а также фольклорные сюжеты и мотивы он принципиально переосмысливал с целью создания грандиозной аллегории современной русской жизни в жанре своеобразной прозаической басни-фельетона. В сказках имперская табель о рангах замещена представителями зоологического мира, зайцы изучают "статистические таблицы" и пишут корреспонденции в газеты, медведи ездят в командировки и "наводят порядок" среди распустившихся "лесных мужиков", рыбы толкуют о конституции и ведут диспуты о социализме. Фантастическая костюмировка одновременно оттеняет отрицательные черты типов и подвергает их безжалостному осмеянию: приравнивание жизни человека к деятельности низшего организма задает повествованию уничижительный фон независимо от сюжета.

В то же время в лучших сочинениях развенчание сложно переплетается с неявно выраженным состраданием к тем, кого изъела нравственная ржа. В романе Господа Головлевы изображен процесс вырождения насельников дворянской усадьбы. Но с помощью нескольких лучей света, пронзивших глубокую тьму, перед читателями восстает последняя, отчаянная вспышка бесплодно погибшей жизни. В пьянице, почти дошедшем до животного отупения, можно узнать человека. Еще ярче обрисована Арина Петровна — и в этой черствой, скаредной старухе автор разглядел человеческие черты, внушающие сострадание. Он открывает их даже в самом Иудушке (Порфирии Головлеве) — этом "лицемере чисто русского пошиба, лишенном всякого нравственного мерила и не знающем иной истины, кроме той, которая значится в азбучных прописях". Никого не любя, ничего не уважая, он заместил "живую жизнь" хищным ханжеством с почти инфернальным привкусом мертвечины, выжигающим вокруг себя все. Но и он внезапно пробуждается и переживает ужас от осознания страшной пустоты в своей душе и мерзость поразившего ее греха. Глубинные смыслы художественных обличений в лучших произведениях Салтыкова зачастую связаны с введением в текст христианской символики, которая задает критерии оценок с высоты окончательной истины. Свой внутренний переворот Иудушка Головлев переживает в дни Страстной Седмицы и муки совести становятся его "крестным путем". А в Пошехонской старине отчаянию от торжества зла не дает окончательно победить человеческую душу упование на обетованную милость в жизни вечной.

Протест против "крепостных цепей" претворяется в зрелом творчестве в заступничество религиозно мотивированного гуманиста за человека с попранным достоинством, за сирых и убогих.

Немного найдется писателей, которые вызывали бы к себе у определенной части публики такое явное и упорное неприятие, как Салтыков. Ему выдавали унизительную аттестацию "сказочника", произведения называли "пустыми фантазиями", которые вырождаются порою в "чудесный фарс" и не имеют ничего общего с действительностью. Его низводили на степень фельетониста, забавника, карикатуриста. Некоторые критики уверяли, что у него нет идеалов, положительных стремлений. Однако все сочинения писателя объединяло столь существенное для читателя 19 в. "стремление к идеалу", который сам Салтыков в Мелочах жизни резюмирует тремя словами: "свобода, развитие, справедливость". В последние годы жизни эта фраза показалась ему недостаточной, и он развернул ее серией риторических вопрошаний: "Что такое свобода без участия в благах жизни? Что такое развитие без ясно намеченной конечной цели? Что такое справедливость, лишенная огня самоотверженности и любви"?

Краткая хроника:

1826, 15 (27) января. В селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии родился Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин.
1826-1836. Детские годы провел в родовой вотчинеЮ где получил первоначальное домашнее образование.
1836-1838. Учился в Московском Дворянском институте.
1838. За отличные успехи переводится в Царскосельский лицей.
1840. Пишет первые стихи.
1841. В журнале "Библиотека для чтения" опубликовано стихотворение "Лира".
1844. Окончил Лицей, зачислен в штат канцелярии военного ведомства.
1847, ноябрь. Публикует рецензии на новые книги в журналах "Современник", "Отечественные записки".
1848, март. Повесть "Запутанное дело" опубликована в "Отечественных записках".
1848, апрель. Арестован, отправлен в Вятку.
1848-1855. Служит в Вятке.
1855. Освобождается из ссылки, причисляется к министерству внутренних дел.
1856, июнь. Женится в Москве на Елизавете Аполлоновне Болтиной.
1856-1857. В журнале "Русский вестник" публикует сатирический цикл "Губернские очерки". Подписался "Н. Щедрин".
1858. Назначен вице-губернатором в Рязань.
1860. Назначен вице-губернатором в Тверь.
1862. Уволен в отставку.
1862, декабрь. Входит в состав редакции "Современник".
1864. Выходит из состава редакции "Современника", назначен председателем Пензенской казенной палаты.
1866. Вступает в должность управляющего Тульской казенной палаты.
1867. Переезжает в Рязань, служит в качестве управляющего казенной палатой.
1868. Получает отставку.
1868, сентябрь. Входит в состав редакции журнала "Отечественные записки", возглавляемой Н. А. Некрасовым.
1869. В журнале "Отечественные записки" печатаются сказки "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил", "Дикий помещик".
1869-1870. Публикует в "Отечественных записках" роман "История одного города".
1872. Родился сын Константин.
1873. Родилась дочь Елизавета.
1876. Возглавляет "Отечественные записки" в связи с болезнью Н. А. Некрасова.
1878. Утверждается редактором "Отечественных записок".
1880. Опубликован роман "Господа Головлевы".
1887-1889. В "Вестнике Европы" напечатан роман "Пошехонская старина".
1889, март. Резко ухудшается здоровье писателя.
1889, 28 апреля (10 мая). Смерть Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина.
1889, 2 мая (14 мая). Похороны на Волковом кладбище в Петербурге рядом с могилой И. С. Тургенева - по завещанию Салтыкова-Щедрина.