Потом вернулись Лешка и коляска... то есть, и дочка друзей. Ее (дочку) долго крутили перед носом Вероники, демонстрируя во всех ракурсах, вещая об изменении веса, роста, волосиков, пальчиков и прочая, и прочая... Для вставляющей время от времени восхищенные: "О!" - и: "Ого!" - девушки, дите как было "ребенком обыкновенным, маленьким, пола вроде бы женского", так и осталось. К счастью для Вероники, Леська на прогулке уморилась и вырубилась прямо на руках гордого отца.
Потом вернулись Лешка и коляска... то есть, и дочка друзей. Ее (дочку) долго крутили перед носом Вероники, демонстрируя во всех ракурсах, вещая об изменении веса, роста, волосиков, пальчиков и прочая, и прочая... Для вставляющей время от времени восхищенные: "О!" - и: "Ого!" - девушки, дите как было "ребенком обыкновенным, маленьким, пола вроде бы женского", так и осталось. К счастью для Вероники, Леська на прогулке уморилась и вырубилась прямо на руках гордого отца.
Потом вернулись Лешка и коляска... то есть, и дочка друзей. Ее (дочку) долго крутили перед носом Вероники, демонстрируя во всех ракурсах, вещая об изменении веса, роста, волосиков, пальчиков и прочая, и прочая... Для вставляющей время от времени восхищенные: "О!" - и: "Ого!" - девушки, дите как было "ребенком обыкновенным, маленьким, пола вроде бы женского", так и осталось. К счастью для Вероники, Леська на прогулке уморилась и вырубилась прямо на руках гордого отца.
Потом вернулись Лешка и коляска... то есть, и дочка друзей. Ее (дочку) долго крутили перед носом Вероники, демонстрируя во всех ракурсах, вещая об изменении веса, роста, волосиков, пальчиков и прочая, и прочая... Для вставляющей время от времени восхищенные: "О!" - и: "Ого!" - девушки, дите как было "ребенком обыкновенным, маленьким, пола вроде бы женского", так и осталось. К счастью для Вероники, Леська на прогулке уморилась и вырубилась прямо на руках гордого отца.
Мы проходим через всю жизнь, не замечая ничего вокруг. Кроме, конечно, того, что касается нас самих. Можно прожить двадцать лет через дверь от серийного убийцы и не подозревать об этом. А можно считать, что сосед - наркоман, а потом выяснить случайно, что он известный клипмейкер и две трети своих зароботков отчисляет детскому дому. Отдоляясь от мира, мы позволяем сердцу черстветь. И теряем тонкость восприятия, чуткоть, талант...
Нельзя жить в скорлупе, и нельзя вечно держать внутри боль, гнев, ярость. Говорят, лучшее средство выплеснуть это из себя - крик, правда, есть риск, что окружающие сочтут тебя за психа.
Когда у человека останавливается сердце, врачи используют дефибиллятор прибор электроимпульсной терапии. Когда то же самое происходит с душой, нужен образный разряд тока, чтобы человек отмер, стал собою, мог чувствовать и радоваться жизни.
Боль можно отпустить. Память, светлая память, вот что должно остаться...
Теперь Хэйт была почти уверена, что Сорхо – ее соотечественник. Не так много стран, уроженцы которых при слове «скалка» представляют сердитую жену и понимают, что кухонная утварь эта в нежных ручках не для того, чтобы тесто раскатывать, а в качестве инструмента праведного возмездия!
Теперь Хэйт была почти уверена, что Сорхо – ее соотечественник. Не так много стран, уроженцы которых при слове «скалка» представляют сердитую жену и понимают, что кухонная утварь эта в нежных ручках не для того, чтобы тесто раскатывать, а в качестве инструмента праведного возмездия!
Мы проходим через всю жизнь, не замечая ничего вокруг. Кроме, конечно, того, что касается нас самих. Можно прожить двадцать лет через дверь от серийного убийцы и не подозревать об этом. А можно считать, что сосед - наркоман, а потом выяснить случайно, что он известный клипмейкер и две трети своих зароботков отчисляет детскому дому. Отдоляясь от мира, мы позволяем сердцу черстветь. И теряем тонкость восприятия, чуткоть, талант...
Нельзя жить в скорлупе, и нельзя вечно держать внутри боль, гнев, ярость. Говорят, лучшее средство выплеснуть это из себя - крик, правда, есть риск, что окружающие сочтут тебя за психа.
Когда у человека останавливается сердце, врачи используют дефибиллятор прибор электроимпульсной терапии. Когда то же самое происходит с душой, нужен образный разряд тока, чтобы человек отмер, стал собою, мог чувствовать и радоваться жизни.
Боль можно отпустить. Память, светлая память, вот что должно остаться...
Теперь Хэйт была почти уверена, что Сорхо – ее соотечественник. Не так много стран, уроженцы которых при слове «скалка» представляют сердитую жену и понимают, что кухонная утварь эта в нежных ручках не для того, чтобы тесто раскатывать, а в качестве инструмента праведного возмездия!
Мы проходим через всю жизнь, не замечая ничего вокруг. Кроме, конечно, того, что касается нас самих. Можно прожить двадцать лет через дверь от серийного убийцы и не подозревать об этом. А можно считать, что сосед - наркоман, а потом выяснить случайно, что он известный клипмейкер и две трети своих зароботков отчисляет детскому дому. Отдоляясь от мира, мы позволяем сердцу черстветь. И теряем тонкость восприятия, чуткоть, талант...
Нельзя жить в скорлупе, и нельзя вечно держать внутри боль, гнев, ярость. Говорят, лучшее средство выплеснуть это из себя - крик, правда, есть риск, что окружающие сочтут тебя за психа.
Когда у человека останавливается сердце, врачи используют дефибиллятор прибор электроимпульсной терапии. Когда то же самое происходит с душой, нужен образный разряд тока, чтобы человек отмер, стал собою, мог чувствовать и радоваться жизни.
Боль можно отпустить. Память, светлая память, вот что должно остаться...
Теперь Хэйт была почти уверена, что Сорхо – ее соотечественник. Не так много стран, уроженцы которых при слове «скалка» представляют сердитую жену и понимают, что кухонная утварь эта в нежных ручках не для того, чтобы тесто раскатывать, а в качестве инструмента праведного возмездия!
Мы проходим через всю жизнь, не замечая ничего вокруг. Кроме, конечно, того, что касается нас самих. Можно прожить двадцать лет через дверь от серийного убийцы и не подозревать об этом. А можно считать, что сосед - наркоман, а потом выяснить случайно, что он известный клипмейкер и две трети своих зароботков отчисляет детскому дому. Отдоляясь от мира, мы позволяем сердцу черстветь. И теряем тонкость восприятия, чуткоть, талант...
Нельзя жить в скорлупе, и нельзя вечно держать внутри боль, гнев, ярость. Говорят, лучшее средство выплеснуть это из себя - крик, правда, есть риск, что окружающие сочтут тебя за психа.
Когда у человека останавливается сердце, врачи используют дефибиллятор прибор электроимпульсной терапии. Когда то же самое происходит с душой, нужен образный разряд тока, чтобы человек отмер, стал собою, мог чувствовать и радоваться жизни.
Боль можно отпустить. Память, светлая память, вот что должно остаться...
Потом вернулись Лешка и коляска... то есть, и дочка друзей. Ее (дочку) долго крутили перед носом Вероники, демонстрируя во всех ракурсах, вещая об изменении веса, роста, волосиков, пальчиков и прочая, и прочая... Для вставляющей время от времени восхищенные: "О!" - и: "Ого!" - девушки, дите как было "ребенком обыкновенным, маленьким, пола вроде бы женского", так и осталось. К счастью для Вероники, Леська на прогулке уморилась и вырубилась прямо на руках гордого отца.