Книги Виктор Молчанов
Пот крупными каплями выступал на лице Стаса. Чёрная чёлка, зачёсанная набок, была давно мокрой, и Стас то и дело поправлял её, не переставая катать сухую соломинку из одного края рта в другой. Солнце, не торопясь, пододвигалось к зениту, а у него ещё даже не начал наполняться яблоками третий ящик. Клетчатая рубаха, завязанная узлом на животе, давно уже была сырой. Собирать фрукты надоело, но иного просто было не дано.
В пять лет всё легко и просто. В пять принимаешь всё, как само собой разумеющееся. В пять только познаёшь мир, а он всё не познаётся и остаётся полным тайн и загадок. В пять вопросов не задаёшь и брат, который на четыре года тебя старше, кажется самым умным на свете.
Начиналось всё довольно буднично - пазик цвета охры с первым отрядом отправлялся от фабрики. За ним трогались такие же пузатые автобусы со знаками "Осторожно - дети" на переднем и заднем стеклах. Впереди мелькала легковушка с милицией, вроде как младое поколение в лагерь везём, всё по-взрослому. То, что отряд у него будет первый, Валерка знал заранее, предварительное распределение вожатых состоялось ещё в пятницу, в профкоме краснокирпичного фабричного здания. Когда будущая начальница лагеря...
- Родригес! Вы прохвост! - голос полковника, казалось, сейчас разнесёт все перегородки в доме. - Нет, не заплачу! И не мечтайте! Что? Вы мне ещё грозите? Ой, да не надо, Санта Мария, мне этого всего. Не заплачу. Не видел я вами обещанного, а вы опять деньги хотите? Всё. И скажите спасибо, что полиция о вас не узнает. Ах, они в курсе... Ну, тем более! Ни сегодня, ни завтра. Никогда, Родригес. Слышите - "Ни-ког-да"!
Она уже не ждала. Другие ждали и надеялись. Она - нет. Весть о том, что сегодня гости будут в их пансионе, словно маленький огонёк бегала из уст в уста и раскрашивала девичьи щёчки в нежный пунцовый цвет. Их ждали все. Или почти все.
Крепость стояла, ощетинившись, охранными башнями, и черные клубы дыма над ней нависали густыми, насупленными бровями. Подходы к стенам, вал и ров были сплошь усыпаны телами нападавших и защитников, земля пропиталась кровью. Ее густой запах стоял в окрестностях, но зверье, напуганное еще более страшным запахом, запахом войны, давно переместилось в самую чащу леса.
Варлок явился под утро. Он слегка постучал пальцами в оконное стекло и Гердо Уголёк как-то сразу понял, что это именно он. Не то, чтобы Гердо ждал варлока, нет. Просто ещё вечером его отец, Гердо Кудряшка, долго ворчал по поводу того, что после всех этих странностей не мешает вызвать кого-нибудь из той самой гильдии. А у Кудряшки дело со словом не расходилось абсолютно никогда, а уж в преддверии Праздника Тысячи Имён - тем более.
Пока Майк шёл к барной стойке, кивая и здороваясь с завсегдатаями, его порция виски уже как бы сама собой возникла в ловких руках Джейн. Она всегда так делала. Но не для того, чтобы угодить постоянным клиентам, а потому, что не хотела ни с кем разговаривать. Противно порой было, а порой... просто не хотелось. Если с каждым трепаться о его насущном, то, в конце концов, можно ведь и сорваться. И, хотя отец и ворчал, что, мол, её взбрыки плохо влияют на бизнес, девушка лишь фыркала в ответ. Поди,...
- Ну и куда ж Вы, на ночь глядючи? Опять из Кермора? Что ж не сидится вам? - старый грум седлал мерина и выговаривал молодого кучерявого парня с русоватой бородкой клинышком и бездонными глазами небесной голубизны в огуречном френчике, - Все люди, как люди, сидят сиднями со своими молодками, по тавернам забавляются, а Вы куда? - Надо значит так, Эрдарго, надо значит так, - парень стоял рядом и всё смотрел куда-то вдаль, - Сам знаешь, что происходит.
Утро принесло облегчение. Солнце вставало над океаном, ещё какие-то два часа назад бушевавшим, словно недовольным чем-то, а теперь лишь монотонно долбящим гранит прямо под окнами пансиона. Маленькая Ксю-Соль, большую часть ночи продрожавшая под своим тощим одеялком, наконец уснула, разметав тёмные кудряшки своих волос по подушке, блаженно улыбаясь во сне солнечным лучикам, гладившим её смуглую щёчку.
Первым ушёл Борька. Ушёл тихо, даже как следует, толком, не попрощавшись. Кинул в окно камешком, махнул рукой, увидев её ещё сонный силуэт, и скрылся за углом арочного проёма. Такой он и был всегда. Скромный. Улыбчивый. Вот, как сейчас, помнится. Стоит. Кепка на затылке. Левой чешкой подкидывает вверх кирзовый мячик. Руки в карманах. Словно, так и хочет сказать, - "Ну что, Танюх, постоишь сегодня в воротах или как?", - и не решается.
- Блямц, блямц, блямц, - прогрохотали по казарме сапоги. "Дежурный офицер", - мелькнуло в голове у Малышева и тут же снова погасло. Мозг ещё не привык обрабатывать информацию дня и жаждал забвения, стараясь оттянуть миг пробуждения как можно дальше, оттянуть момент, когда надо будет оставлять нагретое за ночь ложе, свою свалявшуюся ямку в старом матрасе. "Ещё минут пять, ещё не время", - подумал Малышев и перевернулся на другой бок. Теперь, открой он глаза, со своей койки рядовой увидел бы...
Книгу составляют два исследования: 1. Время и сознание; 2. Различение и опыт. В первом исследовании рассматривается взаимосвязь сознания, времени и рефлексии в феноменологической философии. Проводится сравнительный анализ учений И. Канта, Э. Гуссерля и М. Хайдеггера. Основная тема второго исследования – сознание как первичный опыт различений. Дилемма ментализма и редукционизма находит свое разрешение в новом понимании корреляции сознания, предметности и мира как различения, различенного и...
У "Спящего дракона" была своя легендарная история, да-да и ещё какая! О ней готов был поведать хозяин, его жена и особенно юная дочь и эта история давала его владельцу значительное преимущество перед всеми возможными конкурентами. Впрочем, во всей округе не найти вам, ка не ищите, других хоть сколь приличных заведений, где путники могли бы и перекусить, и заночевать и насладиться историей, на которые владелец слыл большим мастером.
Ни вчера, ни неделю, ни год назад, я не сомневался, что судьба, однажды предоставившая мне шанс, не повернётся задницей. И когда декан вытянул моё имя, я лишь расправил плечи. Отлично! Пришёл и мой час!
В редколлегию Лёху пригласили, можно сказать, случайно. На перемене после рисования. И поводом к такому приглашению послужили отнюдь не феноменальные Лёхины способности (в классе были ребята, рисующие куда лучше него), а фломастеры, которые он умудрился "засветить" на весь класс. Фломастеры ему из Москвы привезла мать, которую периодически отправляли туда в командировку.
-- Подайте милостыню Христа ради! Его голос раздаётся по площади дребезжащим фальцетом, а прохожие идут мимо, стыдливо отворачивая носы, пряча их в воротники дублёнок и шуб. -- Подайте...
- Владик, будь любезен, скажи, пожалуйста, Мишенька случайно не у тебя? - Да, вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. И ведь не объяснишь разлюбезной бабушке своего бывшего одноклассника, что ты ни в коем разе не контролируешь её внука и вообще понятия не имеешь, где он и что делает. Парню семнадцать стукнуло, а носятся с ним, как с трёхлеткой. - Софья Марковна, я сегодня Мишу не видел. А он что, вам ничего не сказал?