Почему счастье так скоротечно? Почему для него нужны какие-то специальные условия? Ведь для горя они не нужны. Оно как сорняк. Ему и почва благодатная не нужна, среди битого стекла вырастет.
— Учись разговаривать, Андрей. На этом все строится, потому что когда берешься за оружие философствовать уже некогда...
...на всякого Моцарта найдется свой Сальери.
— Бешеный пес хозяев не признает. Его может остановить только пуля в лоб.
— Удивляться — есть качество присущее только человеку.
«Нельзя» — не константа, это не есть постоянная величина. Люди же не дураки, никто и никогда не захочет добровольно запереть себя в резервацию. Люди любят свободу. Именно для этого придумали «исключение».
Что взять с бездушных? — у них безразличие в крови и камень вместо сердца. Их бесстрастность — результат апатичности чувств, а не внутренней работы. В их спокойствии нет сдерживаемого неравнодушия и эмоций. Оно пустое. Мертвое.
- Нам с детства внушают, что нет ничего ценнее человеческой жизни, а потом когда мы вырастаем… — Денис замолчал, но оба знали, какие слова заполнили бы эту паузу, — …всему находится объяснение.
Огромная прихожая встретила теплом и запахом присущим только новым еще не обжитым помещениям. Его можно назвать пустым.
Но разве бывает пустой запах? Как видно, бывает…
Мысли, как люди, — все разные. Бывают мысли — вспышки — зажигающиеся ярко, озаряющие сознание. Или мысли — взрывы — те, которые потрясают. А бывают тихие, томительные — рожденные в подкорке.
Во всей ее позе — в склоненной голове, покрасневших глазах, залитом неровным болезненным румянцем лице, дрожащих ладонях, полузаплетенной косе — виделась женственность. Не та женственность, какую связывают с сексуальностью, а другая — та беззащитная женственность, которая уже стала редким явлением и не могла оставить равнодушным, которая трогала до глубины души своей правдивостью.
И снова в комнате повисла тишина. Не такая, которая объединяет людей, в которой дышишь в унисон и слышишь невысказанные мысли друг друга. А такая, в которой холодно до дрожи в теле и каждый вздох, шорох или скрип, строит невидимую стену. А слова и отрывистые предложения падают одиноко, звучно, как ледяные капли на обнаженные плечи.
— А-а… Совсем все плохо, да? — Кто бы сомневался, что сестра не воспользуется возможностью поддеть его. В таком убитом состоянии он не мог ей достойно парировать.
— Жизнь — дерьмо, весь мир — бардак, — почти прошептав, Денис склонил голову и закрыл глаза.
— У-у, милый. Все еще хуже, чем я думала. — Таня стояла у разделочного стола. В кастрюле на плите что-то булькало.
— Что, ведьма, яды варишь?
— Для тебя, Кощей, стараюсь.
— Можешь не стараться, кажется, я уже умер.
— Ничего не помнишь?
Что-то противно зашуршало. Так противно, что виски забились болью. Денис застонал.
— Таня, чтобы вспомнить надо думать, а у меня думать мозг болит.
Чтобы чего-то достичь, нужно это запланировать, а не жить как аморфное существо, мечтая выиграть в лотерею.
Говорят, что высшая добродетель заключается в том, чтобы задушить свои страсти. Будь это возможно сделать легко и безболезненно, не было бы войн, междуусобиц; человечество навсегда застряло в каменном веке, никогда не узнав, что такое прогресс. Известно, что только страстные натуры способны к открытиям.
— Вадим, а ты думаешь тебе будет легче жить, если в нужных местах расставить таблички «Не влезай, убьет!»?
— Думаю, да.
— Ошибаешься. Всегда найдется тот, кто поменяет таблички местами.
Вот такие люди странные существа, живущие на эмоциональных контрастах, — все белое и чистое начинают ценить только после того, как окунуться с головой в дерьмо.
Чтобы в этой жизни отхватить или удержать лакомый кусок, нужны здоровые крепкие зубы…
Образ проститутки еще никого не красил. Дорогая она или дешевая значения не имеет. Кто-то стоит на панели, а кто-то за дорогие подарки в постель ложится. Суть от этого не меняется.
Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
Может, не в деньгах счастье… но в их количестве — точно. И почему-то утверждали это, взяв за слоган по жизни, именно те, у кого средств к существованию более чем предостаточно.
Нет, ее Денис не как все, он особенный, исключительный, необыкновенный. Правда, жутко твердолобый. И своенравный. И еще пока не знает, что он ее.
— Иваныч машины любит больше, чем баб, — засмеялся Дима.
— Бабы… — проворчал «бригадир», выбираясь из смотровой ямы. — Что там бабы? Бабы — это чудо природы, а машина — чудо техники. Есть разница?
Хрустящие бумажки под пальцами — одно из приятнейших тактильных ощущений.
Всякая личность по определению уникальна, так почему же вокруг столько одинаково безликих людей?