Книги Татьяна Тихонова
Феду считали ведьмой из-за характерного родимого пятна на теле. Ведь именно к Феде пришла нявка, которая когда-то была ее сестрой Люрой, а ожившие мертвецы просто так не приходят. И попробуй докажи, что дело тут не в твоих колдовских чарах… Когда наступает очередной апокалипсис, из глубин океана выходят чудовищные глефы, разрушающие все, до чего смогут дотянуться. И перепуганным насмерть людям нет никакого дела, что эти подводные монстры и симпатичные ласковые дальфины – одно и то же. И уж...
Константин, сорока девяти лет, высокий, худой, с наметившимся брюшком, в очках, лысеющий брюнет. Ольга, его жена, сорок девять лет, улыбчивая, очаровательная брюнетка. Ева, сорок девять лет, полная, высокая, с выразительными, властными чертами лица, блондинка, со следами былой красоты и злоупотребления алкоголем.
Он родился и не кричал. Часть его уже шла вдоль стены, поднялась к плафону в дальнем углу, а другая часть лежала на родильном столе. Первая часть оглядывалась и с надеждой смотрела на суетившихся людей. Вот все уставились в ожидании на него лежащего. Они говорили хором: - Прочистила дыхательные пути.
Волошин шёл, улыбаясь. Загребал листья туфлей, подпинывал. Запах прелой листвы всегда будто тревожил. Ефимов говорил: "Знаешь, хорошая штука осень, горькая как антибиотик... листья валятся и валятся, тишина звенящая какая-то... даже чуешь, вроде что-то отмирает в тебе.
Странное время, будто кисель. Маску бы надеть, но не могу. Что за характер. Неловко сторониться людей. Но надо привыкнуть. Клеточки в магазине. Встаешь, ждёшь. Мужик вклинивается впереди, в мою клетку.
Он сосредоточенно вглядывался в воду. Бросал иногда руку, зажимал кулак и совал быстро в рот. Многоножки, всякая живая мелочь - вкусно, он облизал пальцы. Глаза маленькие и отчаянные смотрели сквозь спутанные клочья волос. - Зыза, - укоризненно сказала мать.
Человек шёл, вскинув голову и сложив руки за спиной. Старинный сюртук, выправка военная, бакенбарды. Прохожие оглядывались. Но, может, человек вышел прогуляться перед репетицией, вживается в роль и сейчас повторяет про себя какой-нибудь длинный монолог, может быть, из Евгения Онегина, а может, это просто чудак...
- У каждого человека должно быть своё денежное дерево, - говорил Саня Мамонов. Им тогда было по семь лет. Прекрасные времена.
Отцветшие давно васильки и душица, зверобой и белоголовник - в низине. Стеной виднелся лес. Сорока протрещала и перелетела с дерева на дерево, дятел застучал. Звуки, дробные, сухие, раскатились и затихли где-то в чаще.
Старик шёл по коридору со стаканом чая, придерживал его качающийся в подстаканнике. "Теперь не делают таких стаканов, как раньше. Нет, не делают. Подстаканник есть, а стакана нет. Эх, жизнь пошла".
Аннотация: Нет, они не боги, они — люди из давно исчезнувшей с лица Земли цивилизации. Жизнь на Земле в четвертом тысячелетии из-за наступающей воды изменилась, а люди остались прежними — хорошими и плохими, влюбленными и завистливыми, смелыми и не очень… Однако им придется встретиться…
Приказ – отбомбиться по логову фашистов новым секретным оружием, тем самым покончив с войной, и – назад, в эскадрилью. Но в небе появляется «юнкерс», который не оставляет шансов. А даже когда падаешь, все равно надеешься не разбиться, починить машину и вернуться. Но чтобы оказаться посреди джунглей и динозавров на берегу мелового моря?! Пять человек в мире без людей. Два летчика, крестьянин, физик и радист. Экипаж. Боевая единица в мире, где нет войны, в мире, где если взлетишь, то в небо,...
Варвара Ильинична лепила из пластилина "кукол, кошек и собак". Каждую свободную минуту, когда не надо было забирать внука из садика, когда не думалось о том, что подарить невестке Даше на день рождения, когда не пеклись блины, и не варилась каша, не вязались носки с помпонами и варежки в пару к ним, она лепила. Поначалу из зелёного - только зелёный оставался ещё в игрушках давно выросшего сына.
Холодно. Костёр из старой упаковочной шелухи, собранной по углам, никак не разгорался. За стенами огромного посадочного ангара бесновалась буря. Тонны песка ударялись о здание, как если бы пустыня собралась взять его приступом. А то всё стихало, только песок шуршал, сыпался с перекрытий, терявшихся в высоте. Здесь везде был песок. Земнухов задрал голову и долго смотрел наверх.
Планета Маленький Мук встречала прилетающих песчаными красными смерчами и величественными пейзажами - медно-рыжие дюны тянулись под синим небом до самого горизонта. Пассажирские лайнеры совершали посадку здесь редко, обычно это были небольшие машины, из которых выбирались исследователи и учёные, реже - местные, возвращавшиеся с молебна в Заветном каменном лесу на своей луне, которая здесь называлась Нея. Путь на Нею для муков открылся благодаря потянувшимся сюда звездолётам Объединённой...
Трава вдоль берега стояла стеной, высокая, душная. Лис - обычный, не самый большой, сидел на плоском камне, обернувши вокруг себя хвост. Застыл неподвижно - ухо не дрогнет. - Рыбачит, - тихо сказал отец, прикладывая палец к губам и прося не шуметь. - Белый! - прошептал Скора.
За окном обрушился дождь. Налетел, согнул деревья, погремел чем-то там на балконе, вылил тонны воды и стих до малого. Теперь дробью монотонно стучал по карнизу. Мишин, упёршись лбом в стекло, руками - в подоконник, уже некоторое время уныло смотрел с высоты четырнадцатого этажа на плывущие внизу разноцветные зонты, дождевики, рекламные баннеры. В комнате за спиной Вера рассказывала Рио новости.