Сильные не прощают. Им не хватает для этого слабости.
Реальность может содержать в себе метафору; это не делает ее менее реальной.
Бельевая корзина – дыра в мироздании, место, исторгнутое цивилизацией, выведенное за черту; вот почему в ней лучше всего скрываться.
Я лишний раз убедился, что Адам принадлежит к следующему поколению волшебных детей, которое будет гораздо крепче первого – не искать свою судьбу в звездах и пророчествах станут они, а ковать ее на безжалостном огне непреклонной воли.
…Да ведь миллион разных вещей можно полюбить в каждом мужчине!
я жил в стране, где численность богов соперничает с народонаселением; так что, невольно восставая против вызывающей клаустрофобию сутолоки богов, моя семья приняла этику бизнеса, а не веры
Действительность не всегда совпадает с истиной.
Реальность – вопрос перспективы; чем больше вы удаляетесь от прошлого, тем более конкретным и вероятным оно кажется. Представьте, что вы находитесь в длинном кинозале: сперва сидите в последнем ряду, а затем постепенно, ряд за рядом, продвигаетесь, пока чуть ли не уткнетесь носом в экран. Мало-помалу лица кинозвезд расползаются в мелькающей зерни, мелкие детали приобретают гротескные пропорции; иллюзия распадается – или, вернее, становится ясно, что иллюзия и есть реальность…
Его не хватало ни на веру, ни на безверье.
Никакого третьего принципа не бывает; есть только деньги-и-нищета, иметь-и-не-иметь; правое-и-левое; есть только я-против-всего-мира! Мир - это не идеи; мир - не место для мечтателей и их мечтаний; мир - это вещи. Вещи и те, кто их делает, управляют миром..
Мир полон историй любви, и все любовники в каком-то смысле - аватары своих предшественников.
Люди, будто кошки: ничему их не научишь.
Ты делаешь это нарочно, - говорит она, - чтобы выставить меня дурой. А я не дура. Я прочла несколько книг.
Все, что имеет значение для твоей жизни, происходит в твое отсутствие.
Моё внимание было постоянно поглощено мучительной, отнимающей все силы пыткой взросления.
«Ты ранен?» – Нет, – ответил он. – Но где же ты был, ради Бога? – Только не на земле, – сказал он
Да, они растопчут меня, числа пройдут, раз-два-три, четыреста миллионов пятьсот шесть, разотрут меня в частицы безгласной пыли, а после, в свое время, растопчут и моего сына, который мне не сын, и его сына, который не будет сыном ему, и сына его сына, который тоже не будет сыном, и так до тысяча первого колена, покуда тысяча и одна полночь не поднесет чудовищные дары и не умрет тысяча и одно дитя, ибо преимущество и проклятие детей полуночи – быть владыками и жертвами своих времен, оставить свой маленький мир, быть поглощенными гибельным водоворотом толп, жить в раздорах и умереть в непокое.
Мы - нация забывающих.
Какой стыд, какой унизительный стыд, когда болван снисходит к тебе!
Когда человеку неинтересно слушать, что вокруг происходит нового, он открывает дверь Чёрному Ангелу.
Когда исчезает прелесть новизны, за ней неизбежно следует скука, а потом разлад.
Человек, верящий в Бога, должен верить и в людей.
Стыд и бесстыдство - концы одной оси, на которой вращается наше бытие.
Повторяю: в современном обществе чудовищам места нет. А если они и появляются на земле, то на самом ее краешке, туда их загоняет наше сознание, погрязшее в условностях и недоверии.
Если людей долго унижать, то в них вызреет и вырвется наружу неукротимая ярость.