Капитан должен управлять кораблем, но никак не бить морды подчиненным. Или преподы именно это имели в виду под термином «субординация»?
– Люблю женщин, – шеф усмехнулся, – дашь цацку, и они про все неприятности забудут.
Мужики, они на несчастную жертву всегда ловятся, это во всех любовных романах черным по белому.
«Ты должна быть самостоятельной. Учись зарабатывать деньги. Хочешь новое платье – думай, как получить его, но никогда не проси денег у мужчины.
если вы хотите чего-то от человека, не принуждайте… сделайте так, чтобы он захотел этого сам.
У меня впереди имелся Иристан и папандр, – и если по поводу планеты ничего личного, то папик… Он еще сильно пожалеет! Очень сильно!
женские войны – это всегда подлость, прикрытая коварством.
А суть в том, что при поступлении у Мики была защита – Эдвард. Защита распространялась и на меня, а потому у нас проблем не было. Были ухажеры, счастливые и не теряющие надежду у Микаэллы и несчастные, местами покалеченные у меня.
Он скорее темная лошадка»! «Не смей называть моего брата жеребцом!» – ответила Микаэлла. «Я и не думала, потому что кобель он, а не жеребец!» «Ты бы это… обернулась, что ли!»
– Киренок, один вопрос… В связи с твоим самочувствием этот вопрос очень тревожит меня. Так вот… Ты ведь не выбирала светловолосого блондина с ярко-синими глазами, да? Хотя о чем это я… Нет, ты не могла, я же сказала искать воина послабее, а они все огромные там.
И вот тут-то я вспомнила, что это реально достижение, в смысле, то, что жива.
– РОЖДЕННЫЙ ПОЛЗАТЬ ЛЕТАТЬ НЕ МОЖЕТ!
Отщелкала таймер, узрела момент врывания папандра в покои нелюбимой дочери – выбил дверь, получил порцию перцовки, поскользнулся, но не упал!
А я почему-то подумала, что он просто обалденный мужчина… когда не совершает резких движений.
И помни, настоящая женщина лишается невинности только в больнице! Исключительно перед самим моментом родов и никак иначе!
нас было двое – я и ужас. Ужасу тоже было страшно, и он тоже не хотел на Иристан. Но нашим мнением никто не интересовался.
«Там, где ярость затмевает рассудок, прорастает дерево победы твоего врага», – говаривал мастер Лоджен.
Да озарит светило путь ваш вон из моей канцелярии.
Что ж, по крайней мере, я попыталась. А жизнь такая штука, что лучше сожалеть о содеянном, чем о том, что не успел сделать.
Мм-м, – глубокомысленно протянула я, делая еще глоток вина и чувствуя, как медленно, но верно ширится и множится моя глубокомысленность.
– Пришлите ко мне вашего секретаря. – Зачем? – холодно спросил император. – Внесу в ваше сегодняшнее расписание мою истерику, ваше императорское величество.
– Доверие – вещь крайне ненадежная.
Я осознаю, что как принцесса, леди и прочая женская братия имею полное право на незапланированные обморочные, полуобморочные, многообморочные и прочие истероидные состояния. В конце концов, я женщина, и меня такой создали.
Религия определяет слишком многое. Она может стать опорой и поддержкой государственного строя, а может повиснуть кандалами на руках правителей, связывая не только государственных мужей, но и искусства, науки, медицину и, собственно, весь ход развития цивилизации.
После чего я потребовала еще вина. В приказной и ультимативной форме, сообщив, что либо я получаю вино, либо… я получаю вино.