Цитаты из книг
Поколебавшись некоторое время, но так повторно и не набрав адмирала Рейеса по лиару, все-таки время весьма позднее, я решила заглянуть на всякий случай в штаб. Вдруг он там? Тогда и коротко поинтересуюсь рабочими моментами, и свое беспокойное сердце утешу
Кто не слышал на Ариате об адмирале, повелевающем тьмой? Говорят, он беспощаден к врагам, не хочешь неприятностей – лучше с этим мужчиной не встречайся. Но как быть, если меня угораздило с ним столкнуться и моментально пропасть в его темном бездонном взгляде? И, кажется, бежать уже поздно. Вспыхнувшие между нами чувства не оставляют выбора и становятся только сильнее. И теперь, когда близится тьма и мир в очередной раз замер на грани, я просто пойду за ним, крепко держа его за руку....
Я, все еще чувствуя себя едва ли не зачарованной, кивнула, шагнула внутрь и только потом осознала, что все вопросы-то мы с ним уже решили, и адмирал наверняка хотел покинуть штаб, перед тем как увидел меня
Кто не слышал на Ариате об адмирале, повелевающем тьмой? Говорят, он беспощаден к врагам, не хочешь неприятностей – лучше с этим мужчиной не встречайся. Но как быть, если меня угораздило с ним столкнуться и моментально пропасть в его темном бездонном взгляде? И, кажется, бежать уже поздно. Вспыхнувшие между нами чувства не оставляют выбора и становятся только сильнее. И теперь, когда близится тьма и мир в очередной раз замер на грани, я просто пойду за ним, крепко держа его за руку....
Мужчина окинул меня непередаваемым взглядом, и я порадовалась, что давно сижу, потому что коленки по-прежнему слабели. Он внезапно шагнул к столу, сел и протянул мне ладонь с необходимой деталью конструктора
Кто не слышал на Ариате об адмирале, повелевающем тьмой? Говорят, он беспощаден к врагам, не хочешь неприятностей – лучше с этим мужчиной не встречайся. Но как быть, если меня угораздило с ним столкнуться и моментально пропасть в его темном бездонном взгляде? И, кажется, бежать уже поздно. Вспыхнувшие между нами чувства не оставляют выбора и становятся только сильнее. И теперь, когда близится тьма и мир в очередной раз замер на грани, я просто пойду за ним, крепко держа его за руку....
Бывают дни, когда лучше остаться дома. И тебе хорошо, и миру безопасно. Вот сегодня у меня как раз такой случай. Проспала, промазала по большей части монстров на тренировке, спалила завтрак и сломала фен.
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Рамир сориентировался моментально, перехватил меня за талию, ненормально крепко прижал к себе и удержал нас обоих на ногах. Впрочем, чего я от него, способного полчище монстров одним сильным порывом ветра остановить, ожидала-то?
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Сильно я что-то сомневаюсь, что у Рамира за прошедший год, который мы не виделись, пока я спокойно училась на Ариате, а он напару с сыном ректора Рафаэля изучал основы боя у пустынников на Зарише, настолько поменялся характер.
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Стоило ему это произнести, как последние разорвали пространство, шандарахнули по одному из энергетических шаров, сделав его размер уже не с грецкий орех, а в два раза больше.
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Оказаться прижатой к нему так сильно, что выбило дыхание, а губы внезапно пересохли, я вовсе не ожидала. И, видимо, именно от этого нервно сглотнула, а коленки вдруг ослабли.
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Чей-то явно запоздалый крик «Берегись!» я услышала, когда уже увернулась в сторону, упала, перекатилась и обнаружила, что эта громадина прыгает, словно мячик по всему полигону, разгоняя студентов и чудом не попадает под молнии
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Я проскочила просторное фойе с гардеробом, нырнула в коридор, ведущий к полигонам, и сорвалась на бег. Эх, перейти бы сейчас на мгновенное перемещение, и я бы за пару минут оказалось в нужном месте! Т
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Остановило меня только то, что не хотелось лишний раз расстраивать родителей – ни своих, искренне любящих старшую дочь, ни его, относящихся ко мне весьма тепло. Не виноваты они, что точно такая же, как у них, искренняя дружба невозможна между их двумя старшими детьми
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Остановило меня только то, что не хотелось лишний раз расстраивать родителей – ни своих, искренне любящих старшую дочь, ни его, относящихся ко мне весьма тепло. Не виноваты они, что точно такая же, как у них, искренняя дружба невозможна между их двумя старшими детьми.
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Часть однокурсников дружно простонала, но смельчаков, которые попытались бы выяснить у преподавателя, за что мы вторую неделю попадаем в такую немилость, тренируясь в этой локации, не нашлось.
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Погналась за энергетическим шаром, протянула ладонь и перед самым носом сгусток у меня выхватила рука одного знакомого наглеца. Меня от досады аж жаром по позвоночнику полоснуло!
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Я вдохнула, увернулась от очередной молнии и, не обращая внимания на смешки и косые взгляды, я и не к таким с детства привыкла, принялась высматривать ближайший энергетический шар. Тоже самое делал и Рамир. Мы переглянулись, обожгли друг друга неприязненными взглядами, разбежались
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
В восторг я от этого, разумеется, в свое время при поступлении не пришла. Но среди интуитов, эмпатов, телепатов и ясновидящих, как и у алхимиков, мне делать было нечего. Так уж сложилось, что я унаследовала от отца, сильнейшего менталиста Ариаты и владельца известной компании «Звездный ветер», Маркуса Веэйраса, не основной его дар – способность читать мысли, а дополнительный – двигать мыслями предметы.
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Чувствуя, как ненормально быстро колотится сердце, а дыхание от бега почему-то непривычно сбилось, я невольно шумно выдохнула. Чуть горьковатый, едва уловимый аромат мужского парфюма неожиданно коснулся губ, осел где-то в горле. Ну, еще бы, я же ему прямо в шею уткнулась!
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Поднялась рывком, зацепилась взглядом за часы на лиаре, прошипела сквозь зубы. Три минуты до начала занятий. Если опоздаю – профессор Лофт, который и так меня не особо-то жалует, будет сыпать ехидными замечаниями, бездна знает сколько времени.
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Пока однокурсники осторожно заглядывали внутрь купола, где со всех сторон виднелось лишь звездное небо, я переместилась, радуясь, что хоть это не запрещено. Знаю же, что такой ход с пространством, где нет ни верха, ни низа – лишь отвлекающий маневр, проверка, сможем ли в таком положении не потерять ориентиры и не поддаться панике. Сосредоточиться необходимо только на энергетических шарах, не допустить, чтобы они росли, сталкивались друг с другом и взрывались. Иначе веселье тогда обеспечено всем
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Слева от меня послышался чей-то смех, и я так и подавилась своим невысказанным возмущением. Да чтобы я, да с этим типом… Да как такое вообще можно предположить! И в кошмарном сне не предвидится
Он раздражал меня с детства. Своей ухмылкой, вечными спорами, ненормальной прямолинейностью. Но стоило кому-то бросить на меня косой взгляд – и он уже здесь, защищает, будто это его право. В какой момент все изменилось? Как вышло, что мы спорим, но между словами – что-то новое? Опасное. На грани. То, что не дает нормально дышать. Это вовсе не похоже на неприязнь. Нас опаляет… страстью. И я сдаюсь: этот невыносимый, раздражающий, невозможный мужчина навсегда пленил мое сердце. И кажется,...
Кощеев хмыкнул, судя по звуку, щелкнул пальцами, и какое-то время царила тишина
«Проклясть собственного начальника, лишиться работы и крыши над головой накануне зимних праздников, что может быть хуже?» – подумала я, скрываясь от стражи в доме заклятого врага – Кощеева. Но одного его морозного взгляда хватило, чтобы безоглядно и навсегда влюбиться. И все же я решила быть оптимисткой. И не с такими трудностями справлялась. Уйдут нечаянные любовные чары! Главное – на глаза хозяину дома не попадаться. И вести себя тихо, как мышка. Только вот, когда на Кощеева начались...
– Женщины и не на такое способны, особенно когда ими движет злость, гнев и… безумие
«Проклясть собственного начальника, лишиться работы и крыши над головой накануне зимних праздников, что может быть хуже?» – подумала я, скрываясь от стражи в доме заклятого врага – Кощеева. Но одного его морозного взгляда хватило, чтобы безоглядно и навсегда влюбиться. И все же я решила быть оптимисткой. И не с такими трудностями справлялась. Уйдут нечаянные любовные чары! Главное – на глаза хозяину дома не попадаться. И вести себя тихо, как мышка. Только вот, когда на Кощеева начались...
От его ледяного голоса мгла заколыхалась, ударила холодом еще сильнее, и ей отозвалась метель за окнами
«Проклясть собственного начальника, лишиться работы и крыши над головой накануне зимних праздников, что может быть хуже?» – подумала я, скрываясь от стражи в доме заклятого врага – Кощеева. Но одного его морозного взгляда хватило, чтобы безоглядно и навсегда влюбиться. И все же я решила быть оптимисткой. И не с такими трудностями справлялась. Уйдут нечаянные любовные чары! Главное – на глаза хозяину дома не попадаться. И вести себя тихо, как мышка. Только вот, когда на Кощеева начались...
Я прикусила губу. Речь явно шла о злодейке, которая прячется в доме Кощеева. И она связана с этим незнакомцем, но почему он не может найти ее сам и решить это дело, непонятно
«Проклясть собственного начальника, лишиться работы и крыши над головой накануне зимних праздников, что может быть хуже?» – подумала я, скрываясь от стражи в доме заклятого врага – Кощеева. Но одного его морозного взгляда хватило, чтобы безоглядно и навсегда влюбиться. И все же я решила быть оптимисткой. И не с такими трудностями справлялась. Уйдут нечаянные любовные чары! Главное – на глаза хозяину дома не попадаться. И вести себя тихо, как мышка. Только вот, когда на Кощеева начались...
Не прошло и мгновения, как из мглы показался Влад, оглядел пространство, чуть задержал взгляд на том месте, где находилась я, обернулся
«Проклясть собственного начальника, лишиться работы и крыши над головой накануне зимних праздников, что может быть хуже?» – подумала я, скрываясь от стражи в доме заклятого врага – Кощеева. Но одного его морозного взгляда хватило, чтобы безоглядно и навсегда влюбиться. И все же я решила быть оптимисткой. И не с такими трудностями справлялась. Уйдут нечаянные любовные чары! Главное – на глаза хозяину дома не попадаться. И вести себя тихо, как мышка. Только вот, когда на Кощеева начались...