Проклятая метка истинности связала меня с монстром из мира тёмных — искаженным, которого я презираю всей душой.
Но с каждым днём зов истинности становится сильнее, а ненависть смешивается с безумным, необъяснимым влечением.
Я бегу от судьбы, но как долго можно бежать от части своей души, даже если эта часть — монстр?
«Девственность — не более чем товар с ограниченным сроком годности» — написала я в анонимном объявлении, даже не подозревая, кто окажется самым щедрым покупателем. Он пришел в дорогом костюме и с глазами, которые раздевали быстрее, чем руки. А спустя месяц, эти же глаза смотрели на меня через семейный стол, пока мама восторженно знакомила меня с ним — её новым мужем. Теперь мы делим один дом и общую тайну. Но истинное проклятие — это не наш секрет, а мое извращенное, неистребимое желание...
«Девственность — не более чем товар с ограниченным сроком годности» — написала я в анонимном объявлении, даже не подозревая, кто окажется самым щедрым покупателем. Он пришел в дорогом костюме и с глазами, которые раздевали быстрее, чем руки. А спустя месяц, эти же глаза смотрели на меня через семейный стол, пока мама восторженно знакомила меня с ним — её новым мужем. Теперь мы делим один дом и общую тайну. Но истинное проклятие — это не наш секрет, а мое извращенное, неистребимое желание...
«Девственность — не более чем товар с ограниченным сроком годности» — написала я в анонимном объявлении, даже не подозревая, кто окажется самым щедрым покупателем. Он пришел в дорогом костюме и с глазами, которые раздевали быстрее, чем руки. А спустя месяц, эти же глаза смотрели на меня через семейный стол, пока мама восторженно знакомила меня с ним — её новым мужем. Теперь мы делим один дом и общую тайну. Но истинное проклятие — это не наш секрет, а мое извращенное, неистребимое желание...