Цитаты из книг
Мне хочется отдаться женщине целиком…<..> Мне хочется, чтобы она отняла меня у самого себя… Но для этого она должна быть лучше, чем я; <..> Она должна заставить меня поверить, что она нужна мне, что я не могу жить без нее. Найди мне такую бабу, а? Если найдешь, я отдам тебе свою работу. Тогда мне не нужна ни работа, ни друзья, ни книги, ничего. Если только она сумеет убедить меня, что в мире есть что-то более важное, чем я сам.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
У меня ни работы, ни сбережений, ни надежд. Я – счастливейший человек в мире.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
Я — абсолютное чувство, человек, подавленный чудом этих вод, отражающих в себе забытый мир. Склонившиеся деревья смотрятся в мутное зеркало реки. Набегает ветер и наполняет их тихим шепотом, и они роняют слезы в струящуюся воду. Я задыхаюсь от этой красоты. И нет никого в мире, кому бы я мог передать хоть частичку своих чувств…
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
Pay ее que vouldras!..Fay ce que vouldras! Делай что хочешь, но пусть сделанное приносит радость. Делай что хочешь, но пусть сделанное вызывает экстаз. Когда я повторяю эти слова, в голову мне лезут тысячи образов - веселые, ужасные, сводящие с ума: волк и козел, паук, краб, сифилис с распростертыми крыльями и матка с дверцей на шарнирах, всегда открытая и готовая поглотить все, как могила. Похоть, преступление, святость, жизнь тех, кого я люблю, их ошибки, слова, которые они говорили, слова, которые они не договорили, добро, которое они принесли, и зло, горе, несогласие, озлобленность и споры, которые они породили. Но главное - это экстаз!
Яснее всего я вижу свой собственный череп, свой танцующий скелет, подгоняемый ветром; мой язык сгнил, и вместо него изо рта выползают змеи и торчат страницы рукописи, написанные в экстазе, а теперь измаранные испражнениями. И я часть этой гнили, этих испражнений, этого безумия, этого
экстаза, которые пронизывают огромные подземные склепы плоти. Вся эта непрошенная, ненужная пьяная блевотина будет протекать через мозги тех, кто появится в бездомном сосуде, заключающем в себе историю рода человеческого. Но среди народов Земли живет особая раса. Она вне человечества, - это раса художников. Движимые неведомыми побуждениями, они берут безжизненную массу человечества и, согревая ее своим жаром и волнением, претворяют сырое тесто
в хлеб, а хлеб в вино, а вино в песнь - в захватывающую песнь, сотворенную ими из мертвого компоста и инертного шлака. Я вижу, как эта особая раса громит вселенную, переворачивает все вверх тормашками, ступает по слезам и крови, и ее руки простерты в пустое пространство - к Богу, до которого нельзя дотянуться. И когда они рвут на себе волосы, стараясь понять и схватить то, чего нельзя ни понять, ни схватить, когда они ревут, точно взбесившиеся звери, рвут и терзают все, что стоит у них на дороге, лишь бы насытить чудовище, грызущее их кишки, я вижу, что другого пути для них нет. Человек, принадлежащий этой расе, должен стоять на возвышении и грызть собственные внутренности. Для него это естественно, потому что такова его природа. И все, что менее ужасно, все, что не вызывает подобного потрясения, не отталкивает с такой силой, не выглядит столь безумным, не пьянит так и не заражает, - все это не искусство. Это - подделка. Зато она, человечна. Зато она примиряет жизнь и безжизненность.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
Непогода будет продолжаться, говорит он. Нас ждут неслыханные потрясения, неслыханные убийства, неслыханное отчаяние. Ни малейшего улучшения погоды нигде не предвидится. Рак времени продолжает разъедать нас. Все наши герои или уже прикончили себя, или занимаются этим сейчас. Следовательно, настоящий герой — это вовсе не Время, это Отсутствие времени. Нам надо идти в ногу, равняя шаг, по дороге в тюрьму смерти. Побег невозможен. Погода не переменится.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
Я предпочитаю быть бедным человеком в Европе. Видит Бог – я вполне беден. Так что нужно только оставаться человеком.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
Кто может ненавидеть евреев так, как еврей?
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
Какой-то ублюдок нарисовал на тротуаре космос.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
Искусство в том и состоит, чтобы не помнить о приличиях.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
В Париже знакомства и дружба завязываются чаще всего на почве секса и венерических болезней.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
В секунде оргазма сосредоточен весь мир.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна». «Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“». К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех,...
Я предпочитаю быть бедным человеком в Европе. Видит Бог – я вполне беден. Так что нужно только оставаться человеком.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Кто может ненавидеть евреев так, как еврей?
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Какой-то ублюдок нарисовал на тротуаре космос.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Искусство в том и состоит, чтобы не помнить о приличиях.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
В Париже знакомства и дружба завязываются чаще всего на почве секса и венерических болезней.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
В секунде оргазма сосредоточен весь мир.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Каждый человек, набитый классиками, — враг рода человеческого.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
либо это было очень хитрая женщина, либо очень наивная - иногда трудно отличить одно от другого
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Слова — это одиночество.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Мы получаем наслаждение от чего угодно, только не от жизни.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Я - один с моим огромным пустым страхом и тоской. И со своими мыслями. В этой комнате нет никого, кроме меня, и ничего, кроме моих мыслей и моих страхов. Я могу думать здесь о самых диких вещах, могу плясать, плеваться, гримасничать, ругаться, выть - никто не узнает об этом, и никто не услышит меня. Мысль, что я абсолютно один, сводит меня с ума. Это как роды. Все обрезано. Все отделено, вымыто, зачищено; одиночество и нагота. Благословение и агония. Масса пустого времени. Каждая секунда наваливается на вас, как гора. Вы тонете в ней. Пустыни, моря, озера, океаны. Время бьет, как топор мясника. Ничто. Мир. Я и не-я. Умахарумума. У всего должно быть имя. Все надо выучить, попробовать, пережить.
В коей памяти возникают все женщины, которых я знал. Это как цепь, которую я выковал из своего страдания. Каждая соединена с другой. Страх одиночества, страх быть рожденным. Дверца матки всегда распахнута. Страх и стремление куда-то. Это в крови у нас - тоска по раю. Тоска по иррациональному. Всегда по иррациональному. Наверное, это все начинается с пупка. Перерезают пуповину, дают шлепок по заднице, и - готово! - вы уже в этом мире, плывете по течению, корабль без руля. Вы смотрите на звезды, а потом на свой собственный пуп. У вас везде вырастают глаза - под мышками, во рту, в волосах, на пятках. И далекое становится близким, а близкое - далеким. Постоянное движение, выворачивание наизнанку, линька. Вас крутит в болтает долгие годы, пока вы не попадете в мертвый, неподвижный центр, и тут вы начинаете медленно гнить, разваливаться на части. Все, что от вас остается, - это имя.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Я – свободный человек, и мне нужна моя свобода. Мне нужно быть одному. Нужно думать о своем стыде и отчаянии в одиночестве; мне нужны солнце и камни мостовых, но без спутников, без разговоров, я должен остаться лицом к лицу с самим собой и с той музыкой, которая звучит в моем сердце. Чего вы все от меня добиваетесь? Если мне хочется что-нибудь сказать, то я это печатаю. Если мне хочется что-нибудь дать, я даю. Ваше любопытство вызывает у меня тошноту! Ваши комплименты оскорбляют меня! Ваш чай для меня отрава! Я никому ничего не должен. Я ответственен только перед Богом – если Он существует!» Мне кажется, что Панини слегка ошибается, говоря о своей потребности быть одному. Быть одному совсем не трудно, если ты нищий или неудачник. Художник всегда один – если он действительно художник. Нет, единственное, что на самом деле необходимо художнику, - это одиночество.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Люди как вши – они забираются под кожу и остаются там.
Вы чешетесь и чешетесь – до крови, но вам никогда не избавиться от этих вшей. Куда бы я ни сунулся, везде люди, делающие ералаш из своей жизни. Несчастье, тоска, грусть, мысли о самоубийстве – это сейчас у всех в крови. Катастрофы, бессмыслица, неудовлетворенность носятся в воздухе. Чешись сколько хочешь, пока не сдерешь кожу. На меня это производит бодрящее впечатление. Ни подавленности, ни разочарования – напротив, даже некоторое удовольствие. Я жажду новых аварий, новых потрясающих несчастий и чудовищных неудач.
Пусть мир катится в тартарары! Пусть человечество зачешется до смерти!
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…
Когда я думаю о том, что она ушла, ушла, вероятно, навсегда, передо мной разверзается пропасть и я падаю, падаю без конца в бездонное черное пространство. Это хуже, чем слезы, глубже, чем сожаление и боль горя; это та пропасть, в которую был низвергнут Сатана. Оттуда нет надежды выбраться, там нет ни луча света, ни звука человеческого голоса, ни прикосновения человеческой руки.
«Тропик Рака». Роман Миллера, который современники называли «непристойным» и «скандальным» — мы же, потомки, можем назвать лишь гениальным. Роман, в котором отчаянная «ненормативность» лексики — всего лишь обрамление для извечной истории «кризиса середины жизни» писателя-авангардиста, медленно шалеющего от безумия своих «времени и нравов»… История любви и ненависти, история творчества — и безумия…