Цитаты из книг
Одной ногой в могиле, второй — на банановой кожуре.
В больничной палате номер 217 пробудилось нечто ужасное. Нечто, скрывающееся внутри Брейди Хартсфилда, одержимого маньяка по прозвищу Мистер Мерседес. Хотя он по-прежнему не в состоянии говорить и двигаться, его сознание бодрствует. Но кто способен даже на мгновение предположить, что за потрясшей город серией таинственных смертей стоит беспомощный теперь преступник? Разве что коп в отставке Билл Ходжес, которому дважды доводилось иметь дело с Мистером Мерседесом. Наступает момент, когда он...
Но один взгляд на Бабулю, на мертвую руку с длинными желтыми когтями лишил Джорджа остатков рассудительности.
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
Паника охватила все его существо, не оставив места доводам разу-ма. Все тело вновь покрылось мурашками, холодный пот стекал со лба, и он чувствовал себя на грани сумасшествия.
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
Новая для Джорджа взрослая печаль охватила его. Такие переживания оставляют неизгладимый след в душе человека, и только по прошествии многих и многих лет обнаруживает он, как важны для формирования его личности были ощущения, испытанные в далеком детстве, особенно ощущение смерти или бренности всего земного - пугающее и незабываемое...
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
Мама и сама говорила после стаканчика-другого вина, что Бог иногда играет грязно.
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
Господи, ну для чего память стала вдруг выдавать эти вещи? Эти мысли. Эти воспоминания. Зачем они?
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
Господи, как это ужасно — сидеть одному в темноте и думать о странных вещах... Видеть переплетение колеблющихся теней на стене и думать о смерти, о мертвом морщинистом теле, видеть, как сверкают в темноте мертвые глаза, как вращаются они, и скрипит половица, будто кто-то крадется по дому, прячась в черных углах, переходя из тени в тень...
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
- Ты молодец, Джордж. Не бойся. Ты ведь не боишься Бабулю?
- Ха!- победно ухмыльнулся мальчик. Великолепная улыбка человека,
которому уже далеко не 6 лет, который в курсе дела и держит хвост
пистолетом. Замечательная голливудская улыбка, скрывающая за собой
пересохшее горло, словно забитое шерстяными комками.
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
В темноте ваши мысли замыкаются на одном, и можете пытаться думать о цветах на лужайке, о Деве Марии или золотом призёре Олимпиады в 440 году — всё равно мысли вернутся к невидимой тени, опасной, огромной туше с клешнямии и пристальным взглядом мёртвых слепых глаз.
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
...все конкретные жизненные вопросы блекнут и исчезают перед пугающим ликом Смерти....
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
Жизнь прошла и оставила след. И след этот не более значим, чем простой отпечаток ботинка в пыли. Так мыслят и рассуждают взрослые; ребенку же нужно много лет, чтобы понять, осознать, что он сделан, создан, сформирован; что происхождение его – не более чем чистая случайность; что все остальное на свете, кроме этого следа, не более чем прах и тлен. Прах с дымным привкусом пороховой гари, оставшимся от сгоревших в секундной вспышке прожитых лет.
Добрая, любимая бабуля… Нет, вы жестоко ошибаетесь. Старая, страшная, слепая и толстая колдунья — вот настоящее лицо бабули, с которой вынужден остаться один на один её малолетний внук. И тут она умирает. Но даже мертвой ей нужен наследник, продолжатель её дела. И выбор у неё невелик…
Мы проведем вместе не так много времени, наш курс занимает только тридцать четыре недели, и я не собираюсь тратить их на споры о достоинствах какого-либо рассказа или стихотворения. Зачем мне это, если все мнения субъективны, и к однозначному ответу прийти невозможно?
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
— Мне не нужно убивать всех — только моих врагов.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Пит осознает, что вымышленная Андреа, первая любовь Джимми, для этого человека совершенно реальна, тогда как сестра Пита - нет. Ни одно человеческое существо не кажется Красногубому таким же реальным, как Джимми Голд, Андреа Стоун, мистер Микер, Пьер Ретонн (он же автоторговец Судного дня) и все остальные персонажи. Это очевидные, безусловные признаки полного безумия, но в этом случае Пит тоже безумен. Потому что точно знает, что чувствует сейчас этот псих. Со всеми нюансами. Ощущал то же самое волнение, то же самое изумление, когда Джимми случайно увидел Андреа в парке гранта во время чикагских бунтов шестьдесят восьмого года. Ему на глаза даже навернулись слезы. Такие слезы, осознает Пит - да, даже сейчас, особенно сейчас, потому то именно от этого зависит их жизнь, - показывают глубинную силу человеческой фантазии. Эта сила заставила рыдать тысячи людей, когда стало известно о смерти Диккенса от инсульта. Благодаря этой силе каждый год 19 января, в день рождения Эдгара Аллана По, кто-то кладет розу на его могилу. И эта же сила заставляет Пита ненавидеть человека, даже не потому, то тот нацелил пистолет в дрожащий, уязвимый живот сестры Пита. Красногубый отнял жизнь у великого писателя, и за что? За то, что Ротстайн не оставил персонажа, двинувшегося в направлении, которое не по нутру Красногубому. Да, именно так все и было. Он сделал это, безоговорочно веря, что написанное важнее написавшего.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
For readers, one of life's most electrifying discoveries is that they are readers - not just capable of doing it, but in love with it. Hopelessly. Head over heels. The first book that does that is never forgotten, and each page seems to bring a fresh revelation , one that burns and exalts: Yes! That's how it is! I saw that, too! That's what I think! That's what I FEEL!
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Коллекционеры — безумцы, худшим из них плевать, есть в их коллекции краденое или нет, прежде всего потому, что свои сокровища они никому не собираются показывать.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Время безжалостно отделяет глупое от не глупого. Это естественный, дарвиновский процесс. Именно поэтому романы Грэма Грина продаются в любом хорошем книжном магазине, а романы Сомерсета Моэма — нет.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Дерьмо ни хрена не значит.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Это всего лишь мое мнение, видите ли, а мнение, как и очко, есть у каждого.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Хороший романист не ведет своих персонажей, он следует за ними. Хороший романист не создает события, он наблюдает за тем, как они происходят, а потом записывает то, что видит. Хороший романист осознает, что он — секретарь, а не Господь.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Для читателей одно из самых впечатляющих открытий в жизни — сам факт, что они читатели. Что не просто могут читать (Моррис это уже знал), но влюблены в чтение. Безнадежно. По уши. И первая книга, на которой это происходит, не забывается никогда, каждая страница приносит новое откровение, что ярко горит и восклицает: Да! Именно так! Да! Я тоже это видел! И разумеется: Так я и думаю! Я ЧУВСТВУЮ то же самое!.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Миллионы совсем рядом, однако пока они не у тебя в руках, жизнь течет своим чередом.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
He has heard people say sixty is the new forty, but that's bullshit. When you're spent most of your life in prison, sixty is the new seventy-five. Or eighty.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
They say half a loaf is better than none, Jimmy, but in a world of want, even a single slice is better than none.
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...
Лайно? Ну й насрати!
«Просыпайся, гений» – с этих слов начинается новый потрясающий роман Стивена Кинга, книга о силе Слова, в какой-то степени продолжающая историю, которую писатель начал в романе «Мистер Мерседес», и в то же время перекликающаяся с одним из лучших его произведений – «Мизери». Гений – писатель Ротстайн, прежде бунтарь, а теперь затворник вот уже долгие годы ничего не публикует. Но это не значит, что он ничего не пишет. В его доме – множество черновиков, ждущих «своего часа». Сборники стихов,...