Это была странная зима вроде бы ничего не происходило а произошло тем временем едва ли не все на свете.
...она была ему верна, на монмартрский манер, то есть была с ним рядом и в горе и в радости, но не отказывала себе в маленьких удовольствиях.
Фернанда пришла как договаривались почти без опоздания и мы начали заниматься. Конечно если ты берешь уроки французского приходится о чем-то говорить а у Фернанды было только три темы, шляпки, о шляпках нам друг другу сказать было уже нечего, духи, вот о духах у нас еще было что сказать. Насчет духов у Фернанды действительно имелся пунктик, и она была притчей во языцех для всего Монмартра потому что купила однажды бутылочку духов которые назывались "Дымок" и заплатила за них восемьдесят франков то есть в то время это было шестнадцать долларов и они вообще ничем не пахли а только этот удивительный цвет, как будто во флакон на самом деле налили жидкого дыма. Третья тема была разные категории мехов. Было три категории, первая категория, соболя, вторая категория, горностай и шиншилла, третья категория, чернобурка и белка. Ничего более поразительного я еще в Париже не слыхала. Я была поражена. Шиншилла по второй, белка тоже мех, а котика нет вовсе.
Воображение складывается из умения наблюдать и умения упорядочивать наблюдения, в тех случаях конечно когда воображение у человека есть от природы, вот чему она учила многих молодых писателей. Однажды когда Хемингуэй написал в одном своем рассказе что Гертруда Стайн всегда знает чем хорош тот или иной Сезанн, она посмотрела на него и сказала, Хемингуэй, замечания по поводу это еще не литература.
вы прекрасно знаете что про меня говорят что я всякое могу сказать про кого угодно и про что угодно, я про всяких разных людей говорю, и говорю это всяким разным, я вообще говорю когда и что мне в голову взбредет но по большей части я говорю то что действительно считаю нужным сказать, и если вам или кому-нибудь еще не все равно что я говорю постарайтесь довольствоваться тем что я говорю лично вам.
Неужто вы никогда не читаете по-французски, спросила я ее и не я одна ее об этом спрашивала. Нет, ответила она, видите ли я чувствую глазами и для меня не имеет значения какой язык я слышу, я не слушаю язык, я слушаю модуляции и ритмы голоса, а глазами я вижу слова и фразы и язык для меня существует один-единственный и этот язык английский...
Она часто повторяет что терпеть не может всяких аномалий, они чересчур логичны. Она уверяет что норма куда более да просто она куда сложнее и интересней.
Люди думают без знаков препинания. Да и общепринятый порядок слов и грамматические времена — не что иное как удобный самообман. Сознание, предельно сосредоточенное на своей истинности, отчаянно ищет личных речевых средств — и торжествует как одерженную победу каждое законченное высказывание.
...принято говорить о тяжкой доле великих художников, о том что великие художники трагически несчастны но в конце концов они великие художники. Художник мелкий также трагически несчастен как великие художники и доля у него не менее тяжкая вся разница в том что он не великий художник.