Он полагал, что его жена Ортанс недостаточно любит мужчин, чтобы рожать сыновей.
Задать себе вопрос - значит уже ответить на него.
Принцип известен: цель маркетинга - продать товар тем, кто его не хочет, а менеджмента - поддерживать работоспособность тех, кто больше не может.
Она так и осталась в халате. С ней это бывает, особенно зимой, когда у неё нет никаких дел на день. Старенькая майка, разномастные шерстяные носки, от Николь веет сном и чаем, она горяча, как круассан, и прекрасна, как день.
Бывает высокомерие столь глубоко укоренившееся, что вызывает мгновенное желание дать пощёчину.
Он известен несколькими примерами жестокости, которой трудно подобрать название, но хвастается тем, что ни разу в жизни не пролил ни капли крови. Возможно, вопреки видимости, у него чувствительное сердце.
Могу себе представить его в примерочной: вот он делает вид, что даёт продавцу в морду, чтобы проверить не жмут ли рукава, или что с размаху бьёт того по яйцам, чтобы понять, не стесняют ли брюки тех движений, которые неразрывно связаны с родом его деятельности.
Мои единственные ориентиры - это не время, не кормёжка, не шумы и не смена дней и ночей.
Моя единственная точка отсчёта - это Николь.
Моя вселенная ограничена моей любовью.
Без неё я больше не знаю, где я.
Фонтана позволил себе то, что только его мать могла назвать улыбкой.
Когда дровосек заходит в лес с топором на плече, деревья говорят: топорище - это кто-то из наших.
Рано или поздно, старея, мы становимся детьми наших детей, и теперь уже они берут на себя заботу о нас.
В экстремальных ситуациях люди мгновенно отказываются от всего, что составляло их внешний облик, потому что в счёт идёт только их жизнь, и обычно они становятся довольно уродливыми.
Что за мания у девчонок влюбляться в забияк...
Переходя главную улицу, она была сбита автомобилем.
Он вдруг сделался неотразим, от него исходила такая сила, что даже Лора была потрясена. Она держала в руках какую-то одежду. Антуан, продолжая улыбаться, заставил ее отбросить тряпки.Уверенным и точным движением он стащил с нее свитер, вихрь его желания унес все, они рухнули на кровать, с кровати на пол и так, перекатываясь друг через друга, оказались у стола, ударились о него. Антуан уже вошел в нее, она даже не поняла, как ему это удалось, и ее – всю с ног до головы – пронзила дрожь. Она приподняла Лору над полом и проникла во внутренности. Лора взвыла. Дважды. И лишилась под ним чувств.
отец Антуана воспользовался переменами на службе, чтобы заодно сменить жену.
Господин Куртен был настолько же не создан, чтобы иметь сына, насколько его бывшая жена – чтобы иметь мужа.
Она коротко рассмеялась, как некоторое время назад. Очень в ее духе. Этот смех раздавался поминутно, в умеренных дозах он мог бы показаться прелестным, но систематичность приема раздражала. Можно подумать, она заменяет им слова, которых не знает.
Господь дарует нам испытания, чтобы позволить нам доказать свою веру в Него!
Как все французы, госпожа Куртен вполне оправдывала репутацию великой потребительницы лекарств.
Лора сделала над собой усилие, чтобы начать ревновать; у нее не получилось.
Сама она посещала церковь, если нуждалась в помощи. Бог был для нее кем-то вроде дальнего соседа, с которым приятно иногда встретиться и время от времени не зазорно попросить о небольшой услуге.
Когда дровосек заходит в лес с топором на плече, деревья говорят: топорище-это кто-то из наших.
Во всем, мсье, есть время наблюдать, время осознать и время действовать.
В экстремальных ситуациях люди мгновенно отказываются от всего, что составляло их внешний облик, потому что в счет идет только их жизнь, и обычно они становятся довольно уродливыми.